Барельефы Пушкина и Мицкевича на фасаде дома в Москве и Саратове

Москва – разнообразна. Среди множества ее обликов новые проспекты, широкие улицы и бульвары – дань современному градостроению. Но желающим погрузиться в подлинную атмосферу города с многовековой историей следует пройтись по хитросплетениям малых улиц и исследовать причудливую вязь московских переулков.

Переулки — фактически те же самые небольшие улочки, только еще более короткие. Они могут быть прямыми и извилистыми, сквозными и тупиковыми. По воле случая они могут укорачиваться и удлиняться, получать новые названия или возвращать себе старые имена. Как правило, по ним не ходят толпы туристов, хотя именно здесь таятся многие красоты старого города, а также связанные с ними занимательные истории и исторические тайны.

Сегодня отправимся в один из таких переулков, расположенный в самом центре Москвы…

Почему переулок Глинищевский

В XIV веке тут было пусто. Лишь жители соседних сел наездами по оврагам добывали глину – нужный материал, который шел на изготовление кирпича, активно использовался в медицине, да и без горшков-мисок и прочих гончарных изделий никак не обойтись в хозяйстве. Подобные места издавна в народе назывались «глинищами». К XVII веку город так разросся, что вся окрестная местность оказались заселена и застроена.

Свободное пространство, сформированное рядами возникших домов, было определено в статусе переулка и естественным образом получило название Глинищевского. За прошедшие столетия этому уличному образованию трижды пришлось поменять свое имя, и на какое-то время даже перестать быть переулком, но в настоящее время ему возвращено историческое название и исходный статус.

Удивительным образом эта коротенькая улочка — длиной всего четверть километра — умудряется оставаться незаметной узкой щелью, соединяющей одну из главных и парадных улиц столицы — Тверскую с известной старинной улицей Большая Дмитровка. Ну раз мы ее нашли, заходим?

В узком забитом автомобилями Глинищевском переулке особо разгуляться не позволят его размеры — в нем уместилось всего лишь четыре дома. Но зато сколько места здесь нашлось для истории…

И сладкая жуть подкатывает к сердцу

Когда в 1904 году у Красных ворот в Москве вырос первый восьмиэтажный дом с полуподвалом, то прохожие замирали, глядя на подобное чудо. «Да это же настоящий тучерез! И кому только придет в голову жить там?» – рассуждали они между собой, оглядывая окружающую малоэтажную застройку. И приходили к выводу: «Разве какой дурак туда полезет. Из тех, кому жизнь надоела.»

Пройдет немного времени, город будет расти ввысь, и высотки перестанут вызывать такой ажиотаж у населения.

В 1938 году в Глинищевском возводят самое высокое — на тот момент — здание Москвы. Его центральная башня имеет 14 этажей и смотровую площадку наверху, по сторонам – два крыла, каждое по семь этажей. Дом строился для артистов МХАТа. Тогда в городе было два театра – Большой и Художественный, к которым, если так можно сказать, благоволил и не оставлял своими милостями «отец народов».

Строительство дома стало своеобразным подарком любимым артистам-мхатовцам от партии и правительства во главе с вождем и учителем товарищем Сталиным.

Дом стоит по нечетной стороне переулка, занимая большую его часть. По фасаду протянулась череда мемориальных досок, напоминающих, кто из заслуженных и народных здесь жил. Монументальную арку, ведущую во двор, украсили фигуры девушек с корзинами плодов, перемежающиеся с мужественными шахтерами и счастливыми родителями с детьми.

Много чего интересного можно было порассказать об этом здании, но, увы, не он является предметом нашего интереса. Нужный нам дом находится на противоположной стороне от башенной громадины. Он обнаруживается первым среди череды двухэтажных домов, оставшихся от давно ушедших эпох.

Симметричный строгий фасад здания представлен тремя составляющими его частями – центральной и двумя боковыми крыльями. По всему первому этажу он отделан рустованной штукатуркой. Гладкие стены второго этажа украшают несколько декоративных архитектурных элементов. По центру срединной части — портик с пилястрами, а также прямые сандрики с подпирающими их вертикальными консолями, которыми оформлены прямоугольные оконные проемы.

Скромное наружное убранство дома дополняют небольшие ниши с укрытыми в них барельефами греко-римской тематики.

Боковые крылья здания имеют высоту несколько ниже его центральной части, арки в них ведут во внутренний двор.

Недавно реставраторы вернули голубому двухэтажному особнячку тот облик, что он имел в начале XIX века. Но когда же он был построен?

У этого здания по Глинищевскому переулку богатое и запутанное прошлое. Его не раз продавали, покупали и снова перепродавали. Несколько раз оно горело, восстанавливалось, перестраивалось. Известно, что в 1773 году на этом месте уже стоит каменное строение, и оно продолжает переходить из одних рук в другие.

О горестях, радостях и приключениях на воздушном шаре

В июле 1789 года была взята Бастилия. И уже через несколько дней из революционной Франции начали торопливо уезжать граждане. Сначала эмигрировали единицы — из непримиримо настроенной высшей аристократии, а летом 1791-го началась массовое бегство из страны — политиков, писателей, архитекторов, художников, военных. Значительное число бежавших от революции приняла Российская империя.

Так собственником дома в Глинищевском переулке оказался выходец из Авиньона. На родине граф де Жилли носил  чин полковника…

На чужбине всем иностранцам в любые времена приходится несладко, а тогда многие из беженцев оказались в бедственном положении. Но этот граф был из категории счастливчиков…

Всем французам, находившимся в России и пожелавшим в ней остаться, согласно указу Екатерины II от 8 февраля 1793 года надлежало принять специально разработанную присягу. А также, по распоряжению императрицы, имена всех присягнувших полагалось публиковать в русских и иностранных газетах.

В Москве и Подмосковье таких оказалось 940 лиц. В «Московских ведомостях» печатали списки лиц, приведенных к присяге. Среди прочих записей, там значились данные самого графа, а также его поверенного по фамилии Обер. Это был еще один эмигрант-француз, чье имя на русский манер звучало как Николай. К началу XIX века он вступит в купеческую гильдию и станет новым хозяином голубого особняка.

Осенью 1803 года об этом человеке заговорит вся Москва. Ибо тогда состоится невиданное зрелище: на воздушном шаре, заполненном горячим воздухом, в небо поднимутся два француза – опытный аэронавт Андре-Жак Гарнерен и с ним отважный доброволец — Николай Обер. Он был единственным смельчаком, кто пожелал вместе с воздухоплавателем отправиться в путешествие на шаре, больше сорвиголов во всем городе не отыскалось.

Потрясающий полет на монгольфьере вызовет нешуточный общественный резонанс. Но куда больше и дольше изумленные москвичи будут говорить о даме, которая вскоре составит семейное счастье героического купца 2 гильдии Николая Обера…

Сначала о модистках

В потоке французских эмигрантов, что хлынул в Москву после революции 1789 года, оказалась некая нищая модистка по имени Мари-Роз Шальме…

Париж… Столица Франции традиционно и заслуженно считалась законодательницей европейской моды, отсюда приходили в Россию все модные тенденции. Искусство одеваться было важной частью жизни высших кругов общества, как, впрочем, и для менее знатной, но обеспеченной, публики.

За соответствующими туалетами — для балов, званых обедов, посещений театра, праздничных гуляний – обращались к мастерицам — перчаточницам, шляпницам, портнихам и швеям.

Модистки среди них были своего рода аристократией: они постоянно придумывали новые модели белья, платьев, шляп, варианты художественного оформления нарядов лентами, бахромой, кружевами, тесьмой, цветами и перьями. Они шили по индивидуальным заказам, а потом стали работать и для массового потребителя сотрудничая с парижскими магазинами готового платья.

Труд модисток, бесконечно изобретательных в делах пошива, хорошо вознаграждался. Некоторые из них становились для своего времени тем, кого сейчас называют дизайнерами моды, так эти вообще процветали.

В Москве дела у Мари-Роз шли очень хорошо, так что в скором времени она заимела собственный галантерейный магазин на Кузнецком мосту. А потом Мари-Роз, урожденная Шальме, стала мадам Обер, приняв предложение руки и сердца от купца-воздухоплавателя. И теперь дела ее пошли просто великолепно.

На первом этаже особняка своего счастливого супруга она открыла модный магазин, где по несусветным ценам торговала превосходными шляпками, бальными платьями, бельем, всяким приданым для девиц на выданье, предметами роскоши и много чем еще. Переулок был постоянно заставлен каретами состоятельных клиентов.

К мадам Обер-Шальме в Глинищевский, если верить Толстому, старая графиня Ахросимова возила свою любимую крестницу Наташу Ростову за нарядом к ее первому балу.

Теперь о шельмах,  главной шельме и о шпионке Наполеона

Шельма – слово, пришедшие в нашу речь, из немецкого языка. Оно означает пройдоха, плут, мошенник. Французская фамилия Обер в немецком языке оборачивается многозначным словом оber, которое часто используется как приставка в названиях чинов и должностей, придавая им при этом значение «старший» или «главный» и, тем самым, возводя его носителя в ранг начальника над теми, кто носит такое же звание, но без приставки.

Острые на язык москвичи мадам Обер-Шальме прозвали обер-шельмой. То ли за торговлю по запредельным ценам, то ли за необыкновенную пронырливость и чрезвычайную изворотливость в делах. Однако в дальнейшем оказалось, что мадам с говорящей фамилией была не только редкой пройдохой, но и, скорее всего, шпионкой Бонапарта.

Ведь не случайно же главная шельма осталась в 1812 году в опустевшей перед нашествием Москве? Ведь для чего-то Наполеон пожелал с нею встретиться в Петровском дворце? О чем с глазу на глаз добрый час могли беседовать столь разные люди – модистка и император?

Предприимчивая дама исчезла из столицы вместе с отступавшими французскими войсками и без следа сгинула где-то по пути на историческую родину.

Здесь останавливался Пушкин

Шло время. Отправился в лучший из миров Николай Обер, а дом в Глинищевском переулке перешел в собственность его (и Мари-Роз, конечно) сына Лаврентия, преподававшего французский язык в одной из московских гимназий. Среди его знакомых было много выдающихся людей того времени. Он даже знал Пушкина! О встречах с Александром Сергеевичем он напишет позднее в своих воспоминаниях.

По неведомой нам причине, сын Обера однажды решает сдать в наем свое семейное гнездо. Особняк он сдает московскому купцу Коппу, и наниматель устраивает в здании гостиницу, в которой «нумера расположены спокойно, вины и стол хороши». В ней шесть раз — с 1828 по 1832 год – будет останавливаться солнце русской поэзии. Поэт будет здесь отдыхать, писать стихи, встречаться с друзьями.

На фасаде голубого особняка в 1956 году появилась массивная памятная доска, на которой выпуклой скульптурой изображены два беседующих человека.

Одного из собеседников – того, что с курчавыми волосами, африканскими чертами и с лицом, обросшим густыми бакенбардами, узнает каждый русский ребенок. Но кто же второй? Это уже задачка потруднее.

Знатоки литературы легко определят его по облику, прочим, чтобы узнать, придется прочитать надписи. Вторым собеседником на горельефе представлен Адам Мицкевич — величайший польский поэт. Знакомство двух национальных гениев состоялось осенью 1826 года. Они стремительно сблизились и, вроде бы, подружились. Хотя и по сей день исследователи отношений Пушкина и Мицкевича размышляют: была ли между поэтами большая дружба или все-таки нет?

Между тем мемориальная табличка лишь напоминает, что 26 марта 1829 года в этом доме состоялась встреча жившего неподалеку Мицкевича и приехавшего в Москву Пушкина.

Кстати! Как известно, свято место пусто не бывает. На смену мастерице мод обер-шельме Мари-Роз пришла не менее известная мадам Сихлер, в магазинах модных товаров которой одевались дамы высшего света Москвы и Петербурга. Среди постоянных клиенток французской модистки числилась очаровательная супруга господина Пушкина, приобретавшая в долг практически все свои элегантные наряды.

К моменту смерти мужа расходы на туалеты прекрасной Натали составили изрядную сумму в 3 189 рублей, хотя это лишь капля в море общей задолженности великого поэта. Счета на 138 988 рублей 33 копейки потом полностью погасит император Николай I.

Настало время покинуть Москву, хотя тут остается еще столько всего удивительного. Из столицы мы отправляемся в Саратов начала XX века. И опять в гости к Пушкину и Мицкевичу…

Нравятся ли вам головоломки?

О многих интересных домах Саратова уже рассказывалось в этом блоге – например, здесь и здесь, но вот еще одно достойное внимания здание на улице Советской.

В старом центре Саратова сохранилось немало домов дореволюционной постройки. Большинство из них — деревянные, обложенные снаружи кирпичом. Кирпичное покрытие не несло никакой нагрузки, его основным назначением было оберегать древесину постройки от неблагоприятного воздействия внешних факторов – дождевых осадков, снега, морозов и тому подобного.

Также подобная облицовка позволяла придать оригинальность и красоту фасаду.  Кирпичных строений было гораздо меньше, строили такие дома лишь очень состоятельные люди.

В основной своей массе дома дореволюционной постройки в городе были представлены двухэтажными зданиями, среди которых лишь редкими вкраплениями встречались строения в три этажа. В советское время довольно часто такие дома сверху настраивали еще парой этажей, и они десятилетиями стояли безо всяких трещин. Лишь тогда, когда по соседству начинали забивать сваи при строительстве новых многоэтажных домов, кирпичная кладка лопалась, и появлялись щели. Подобной крепости построек можно только позавидовать.

Таким, каким вы видите его на фотографии, этот дом был не всегда: его построили в начале XX столетия двухэтажным, а спустя полвека — в 1958 году — надстроили до четырех этажей. На верхних этажах — жилые квартиры. Видно, что потолки здесь высокие.

Нижний этаж целиком занимает магазин мужской одежды «Prior».

Наиболее примечательными элементами оформления можно считать бюсты двух поэтов, установленные в круглых нишах на фасаде здания. Мицкевич и Пушкин… Может быть, они часто бывали в Саратове?

Доподлинно о визитах Александра Сергеевича ничего не известно. Патриоты города убеждены: «Ну не мог поэт миновать Саратовский край, когда собирал материалы по пугачевской смуте!» И да, есть кое-какие факты, которые позволяют предположить, что одно посещение, пусть и кратковременное, но — состоялось. Что же касается поляка, то известно точно – Адаму Бернарду удалось побывать на Саратовщине разве что в томиках своих произведений, но никак не собственной персоной. Тогда почему поэты появились на стене дома?

Вот еще одна загадка — непонятный герб на балконе. А вы видите, какая корона над гербом? В геральдике она символизирует титул обладателя. И тут, судя по типу геральдической короны, сан у ее хозяина выше высокого. Ох, ты… Кем бы он мог быть? Может быть, стоит присмотреться к первому хозяину особняка?

Джень добры, пани и панове

Всякое государство нуждается в людях, умеющих разбираться и применять существующие в нем юридические нормы, а потому работа юристов хорошо оплачивается. Крупный судейский чиновник – Александр Николаевич Вольский был человеком обеспеченным. В начале 1905 года он решил: «Пора. Пора строить свой собственный дом.»

А поскольку он был поляком, то ему захотелось в свое новое жилище привнести некий национальный колорит. Александр Николаевич, являясь патриотом России, не хотел забывать свои исторические корни. Можно, к примеру, украсить дом сочетаниями белого и красного кирпичей. А что, недурно придумано: особняк в цветах польского флага! А если в качестве украшения на фасаде добавить изображения любимых поэтов – русского Пушкина и польского Мицкевича?

Мечты кружили голову юристу Вольскому: «Внутри особняка будет полтора десятка комнат… Печи в них будут выложены изразцами, выписанными из Витебска. А в красивой гостиной будут собираться друзья и гости на музыкальные и поэтические вечера…»

Однако со скульптурными изображениями гениев вышло осложнение…

А губернатор Столыпин против…

Строительство дома шло вовсю, пора было обращаться в Губернское правление с прошением касательно установки бюстов. И вдруг губернатор отказал! Как неожиданно…

А может быть, этого и следовало ожидать? Недолгое губернаторство Столыпина в Саратовском крае — с 1903 по 1906 г – пришлось на время серьезных крестьянских выступлений, русско-японской войны и катаклизмов Первой русской революции. Петр Аркадьевич беспрерывно вынужден был усмирять бунты и подавлять беспорядки в губернии.

И кому как не господину Вольскому, отслужившему полтора десятка лет по ведомству министерства юстиции, а теперь собирался стать членом Саратовской Судебной Палаты, кому как не ему было не знать: в это время начиналась полоса процессов по государственным преступлениям.

Судебная палата задыхалась под лавиной дел о погромах в помещичьих имениях, поджогах, вооруженных восстаниях, террористических актах, о сопротивлении властям, о принадлежности к революционным партиям и союзам, о фактах экспроприаций. Таким красивым словом тогда называли грабежи и разбойные нападения, ставшие в то время чрезвычайно популярным методом пополнения партийных касс.

В раздражении Столыпин смотрел на прошение о бюстах поэтов-вольнодумцев. Мицкевич — признанный деятель национально-освободительного движения, да и Пушкин никогда не был особенно благонадежным. Петр Аркадьевич подумал и отказал.

Установить скульптуры разрешил лишь сменивший Столыпина новый начальник губернии.

Получается какая-то фигня

С гербом на доме Вольского какая-то ерунда получается. Даже человеку, не знакомому с правилами геральдики, известно, что на щит помещается — одна или несколько — гербовых фигур. А здесь на поле присутствует единственно буква «Р». Но присутствие букв на гербовых щитах допускается лишь в девизе на ленте, которая помещается внизу герба! А на этой лепной эмблеме лента вообще пустая.

Интересно, что герб дополнен парой львов-щитодержателей. Если наличие девиза в принципе допустимо на гербе лица любого ранга, то со львами дело обстоит иначе. Щитодержатели — почетное дополнение к эмблеме дворянского рода, правом на их изображение обладают не все. К тому же, как оказалось, фамилия Вольского, не занесена в родословные книги дворянства Саратовской губернии.

Значит, герба у него не было. Но тогда, возможно, «Р» — первая буква слова Polonia? Своеобразный знак связи с Польшей? И опять выстрел мимо. Доказательство отыскалось на сайте oldsaratov.ru в виде фотографии дома в его исходном состоянии.

Видите: балкон выполнен без сплошного парапета, с ограждением в виде балюстрады.

В таком случае наиболее вероятным подозреваемым становится магазин мужской одежды, первая буква в названии которого поразительным образом совпадает загадочным знаком Р.

Алексей Седьмой Великий

Так уж случилось, что за время 400-летней истории Саратова среди сменявших друг друга воевод, губернаторов и первых секретарей – то есть представителей высшей администрации — имя Алексей носили семь человек. Двое из них – Панчулидзев и Шибаев — превосходили своих прочих коллег как по срокам пребывания у руля местной власти, так и по своему вкладу в развитие края.

Если губернатора Алексея Давыдовича Панчулидзева называли местным Людовиком XIV за неумеренную любовь к роскоши, всевозможным увеселениям и разнообразным удовольствиям, то Алексея Ивановича Шибаева — по результатам его деятельности — уважаемый саратовский краевед В.Н. Семенов считает справедливым причислить к великим правителям региона.

Алексею Ивановичу установлен бронзовый бюст на среднем ярусе Набережной Волги. На фотографии памятник – чуть правее середины снимка.

Шибаев, занимавший должность первого секретаря обкома КПСС целую эпоху — с 1959 по 1976 год, был человеком очень разным.

Сильный региональный руководитель, он умел сделать необходимое центру и соблюсти местные интересы. Он был мудр, рачителен, с честью выходил из испытаний беспрецедентной засухой и небывалыми урожаями. Не боялся брать ответственность на себя, но всегда стремился потрафить высокому начальству. И никогда не забывал о собственных интересах.

Ненадолго вернемся в 1962 год… В ту пору в Саратовской области, засучив рукава, азартно возделывают «царицу полей», на новой Набережной сажают тополя. В городе «по просьбам трудящихся» переименовывают неблагозвучные названия улиц, жители жалуются в газету на качество первых панельных пятиэтажек, в местном цирке со слонами выступает дрессировщица Тереза Дурова, по отдаленным районам Заволжья гастролирует московский театр им. Н.В. Гоголя. Насыщенная жизнь бьет ключом.

А в жарком июле с дружеским визитом в город должна прибыть делегация партийных работников из Польши…

И тогда Алексей Иванович надумал поразить гостей, показав им на саратовском доме зримое свидетельство дружбы русских и поляков. Но тут оказалось, что бюстов на месте нет! Чиновники засуетились: куда делись скульптурные портреты? Выяснилось, что их просто решили убрать при надстройке дома верхними этажами. Хорошо хоть, что не уничтожили.

Спасительницей великих поэтов явилась одна старейших жительниц дома, которая несколько лет бережно сохраняла в своей квартире отбитую голову Мицкевича и Пушкина с разбитым носом.

Восстановительные работы были проведены в авральном режиме, и члены делегации получили приятную возможность лицезреть погрудные изображения гениев. Правда в спешке бюсты перепутали местами, так что теперь зрителям кажется, будто художники слова после какой-то досадной размолвки в сердцах отвернулись друг от друга.

Чиновники успокоено перевели дух – Шибаев умел строго спрашивать. А на широком, обычно непроницаемом, лице первого секретаря промелькнуло выражение сдержанного удовлетворения.

Варшавский собрат дома с бюстами Пушкина и Мицкевича

А сейчас друзья я вас удивлю. Саратовским краеведам, много лет изучавшим исторические здания города и по крупицам собиравшим сведения об обстоятельствах их возведения, стал известен любопытный факт о доме с бюстами поэтов. Оказалось, что дизайн особняка вовсе не был оригинальной разработкой господина Вольского.

Задолго до строительства собственного домовладения, Александру Николаевичу довелось побывать в Варшаве. Там его буквально очаровал дом книготорговца Всеволода Истомина, который украшали мемориальная доска «в память дружбы Пушкина и Мицкевича» и бюсты великих поэтов, выполненные польским скульптором Прушиньским. Придет время, и саратовский юрист выкупит проект особняка и закажет для своего жилища копии скульптурных изображений…

Пара слов о дальнейшей судьбе А. Н. Вольского. Благополучно проживая в своем оригинальном особняке, он дослужился до чина действительного статского советника. События февральской революции прервали безбедную жизнь Александра Николаевича, побудив его продать свой дом с бюстами поэтов Пушкина и Мицкевича и уехать из Саратова. Куда? Неизвестно. Сведений об этом не сохранилось. Он, как и многие другие, бесследно затерялся в революционной России.

​