Фантастические твари, обитающие в Саратове, и связанные с ними истории

Кто-то скажет: куда ему против Суздаля, Ярославля или Владимира с их почтенной тысячелетней историей. Все так. Но, с другой стороны не стоит забывать, что Саратов более чем на целое столетие старше блистательного Санкт-Петербурга. А потому я не устаю повторять: у этого старого купеческого города, разменявшего пятый век своего существования, много достоинств, и он стоит того, чтобы с ним познакомиться поближе. Особенно летом, когда краски сочные и густые.

Вот и сегодняшний день был красив – даже по меркам июньского Саратова. Синее небо слепило до рези в глазах. Ветерок прохладным волжским опахалом овевал улицы, шелестел листвой в кронах деревьев. Лучи солнца преломлялись в зелени разных оттенков, пятнами сочного желтого плясали на асфальте.

На стенах домов тени непрерывно складывались в переменчивые кружевные узоры, посылая прохожим гипнотические импульсы. Минута созерцания, и, попав под их чарующее воздействие, я уже ждала чего-то и заранее была готова к любому чуду.

Где летней ясности живая синева

И чудо не заставило себя ждать. Проявилось прямо там, где играли тени. Правда, явление имело некий египетский привкус. Через лепнину на фасаде старинного дома Древний Восток передавал свой привет городу, где прошло мое детство.

Сжавшись в тугой комок, чтобы стать как можно менее заметными, на стену аптеки Фридолина присели грифоны. Они жмурили свои глаза на близкое бескрайнее небо, а порывы ветерка ерошили им перья. Рослые, еще не заматеревшие красавцы напрягали крепкие передние лапы, скручивали пружиной хвосты и расправляли могучие крылья, предвкушая счастье полета.

Сегодня будем исследовать мотивы мира древнего Египта и элементы из пышного арсенала античности, что проступают в архитектурных формах Саратова XIX и начала XX веков. Но прежде чем заняться приятным делом по изысканию отголосков цивилизаций далекого прошлого на стенах городских зданий, давайте немного погрустим…

Историческая застройка: гармония VS практики прибыли

К первой трети XIX века в архитектуре Саратова, как и во многих других русских городах, прочно утвердились традиции классицизма, основанные на наследии античного зодчества.

Геометрически правильные формы, четкость линий, симметрия, уравновешенность, спокойное единство целого — здания, выполненные в духе классицизма, подлинное украшение города. Портики, колоннада, треугольный фронтон… Мягкая палитра цветов – кремовые, бежевые и молочные.

Вот и этот, постройки середины XIX века, бесспорно хорош!

Но вот смотрю я на фотографию этого же славного здания с другого ракурса, и слезы капают на клавиатуру. Что же вы делаете, господа хорошие — городские архитекторы и те, кто ответственен за градостроительную политику города!

Неужели возведение нового гигантского объекта по соседству с памятником архитектуры делается в полном согласии со строительными регламентами и зонами охраны? А как тогда обстоят дела с сохранением архитектурного облика данной зоны города? Насколько сильно екает сердце у ревнителей культурного наследия при виде этого безобразия?

Так уж сложилось – сохранить исторический центр уже не удастся. И деваться некуда – ведь это не единственная площадка в центре города, на которой и сегодня, нависая над памятником архитектуры и резко диссонируя с исторической средой, ведется точечная многоэтажная застройка. И чего греха таить? Пока интересы современных строительных магнатов берут верх над попытками градозащитников. Ведь сказал же один из крупных девелоперов сферы недвижимости Саратова: «На периферии города для строительства не подходят почвы».

Ну, погрустили немного и будет. А теперь вернемся в прошлое, чтобы выяснить появление египетского колорита в Саратове. Итак, на дворе стоит XIX век…

Перемен! Требуют наши глаза…

К этому времени в городах Российской Империи строительство частных домов и административных зданий регламентировалась сериями альбомов с «образцовыми фасадами», кои были специально разработаны столичными архитекторами и высочайше апробированы.

Вот так выглядел дом — символ достатка и престижа, построенный по образцовому проекту в середине XIX века. Немного скучновато, верно?

И немудрено. Ведь сколь бы ни были хороши нормативные проекты градостроительства, однако число предложенных вариантов было сравнительно невелико. А потому их многократное повторение невольно порождало даже у неискушенных городских обывателей впечатление однообразия и вызывало жажду перемен. Хотелось чего-то новенького в облике домов.

Тем не менее мода на оформление не менялась еще очень долго, и застройщики в своей реальной строительной практике по инерции продолжали использовать образцовые фасады, даже тогда, когда обязательность применения их была отменена.

А между тем в это время по странам Европы неудержимым поветрием катилось повальное увлечение всем восточным. Культура Востока поражала и чаровала своей экзотикой, яркими красками и неповторимыми узорами…

Пока стоят стены

Когда эта мода докатилась до провинциального Саратова, то по ассоциации с архитектурой Востока в поволжском городе возник изящный и своеобразный особняк с прихотливой каменной резьбой в мавританском стиле. В след за ним появился еще один дом — с восточными мозаичными орнаментами на фасаде. Он – из числа моих наиболее любимых зданий старого Саратова. Вот реально жалко его – старинная постройка редкой красоты и поразительно несчастливой судьбы.

В реестре у чиновников это здание проходит под названием «Дом Иванова». Хотелось бы знать, кем был этот самый Иванов. Но слишком мало исходных данных для поиска сведений о человеке — обладателе столь распространенной фамилии, даже имя которого не известно. Который, к тому же, давно покинул Саратов и вот уже целый век как пребывает в лучшем из миров.

Но с долей вероятности можно допустить, что строился особняк по заказу преуспевающего купца второй гильдии Моисея Николаевича Иванова – как раз на это время приходится расцвет его деятельности. Известно, что состоятельный Моисей Николаевич с семейством долго проживал на улице Малой Кострижной в своем доме, возведенном по проекту архитектора Петра Митрофановича Зыбина.

А тогда логично предположить, что и этот дом в стиле «модерн» создан рукою того же архитектора. На эту теорию также работает тот факт, что собственный дом зодчего украшают дивные изразцовые вставки с растительным орнаментом.

В конце XIX – начале XX веков было модно оформлять изразцами экстерьеры жилых домов. Фасадная керамика  — наглядное свидетельство обеспеченности и успешности хозяина дома.

На стене керамическая плитка со знакомым всем греческим орнаментом. Выше – полоса, где цветы лотоса чередуются с пальметтами — веерообразными изображениями пальмовых листов на облицовке. Рожденные в Египте, они заняли почетное место среди традиционных узоров и орнаментальных мотивов античности, а затем обрели популярность в Европе и России. Кстати, в Саратове пальметты были особенно нежно любимы и широко использовались при декорировании зданий.

Для отделки фасадов годится лишь такая керамическая плитка, эксплуатационным свойствам которой не страшны капризы погоды. Даже сейчас у многих старинных вставок неплохой внешний вид – сохранился проработанный рельеф, глянец и яркие насыщенные тона.

Дореволюционный рынок изразцов был не так велик, каждая мастерская дорожила своей маркой, выпуская качественную, а, следовательно, долговечную продукцию.

Но что же так сказалось на состоянии этого участка керамики?

Оказывается, для глазурованной декоративной облицовки губительны не столько зной или морозы, как разрушающее действие постоянных перепадов температур, столь характерное для саратовского климата.

В глубокое советское время, когда дом находился еще во всей своей красе, около него за капитальными двухметровыми воротами скрывался чистый дворик с цветником, розовыми кустами и беседкой, оплетенной лозой дикого винограда по самую крышу. Для отдыха взрослых – стояли скамеечки, малышей радовали качели и песочница. Все содержалось и любовно обихаживалось силами жителей дома.

Сказочная идиллия закончилась в конце 80-х годов, когда жильцам объявили о предстоящем отселении и сносе здания. Сначала им стало сложнее добиваться ремонта приходящих в негодность коммуникаций, а потом дом и вовсе перестали обслуживать. Затем строящаяся слева галерея «Каштан» решительно прибрала к рукам оставшуюся без внимания территорию: ворота убрали, оставив на память о них левый столб опоры, а уютный дворик превратили в автостоянку торгового центра.

Ветхому дому, некогда выстроенному купцом Ивановым, уже более ста лет. Но объектом культурного наследия он стал не так давно — в 2001 году после многолетней варварской эксплуатации, когда износ здания оценивался в 90%.

Но и после получения статуса памятника архитектуры регионального значения для особняка ничего не изменилось, и он продолжил с каждым годом все больше разрушаться. В его сегодняшнем техническом состоянии уже не поможет никакая реставрация, ибо точка невозврата пройдена.

Неумолимое время точит и пирамиды. Под грузом лет у несостоявшейся изюминки купеческого Саратова деформировались стены, корежились оконные рамы, и уже несколько раз обрушивалась кирпичная кладка, обнажая сокровенную деревянную основу строения.

Как выглядит снаружи злополучный дом, сами можете видеть на фотографии, а внутри, поверьте, все гораздо хуже – просто ужас –ужас. Между тем в нем — под сыплющимися трехметровыми потолками, без воды и канализации — еще в прошлом году терпеливо ожидали расселения люди, а, может быть, они и сейчас там живут. Чиновники решать проблемы не торопятся, ведь по закону провести реконструкцию доведенного до разрухи здания обязаны сами жители-собственники.

Какое будущее ждет злополучный дом? Скорее всего после расселения жильцов он какое-то будет стоять заброшенным, потом либо сам упадет, либо его выведут из списков выявленных памятников и, к радости застройщиков, снесут. А на освободившемся лакомом кусочке городской земли птицей Феникс восстанет очередной современный новодел, предназначенный для извлечения бабла.

Горестно зрелище былого великолепия… А ведь дом Иванова мог бы стать украшением города, войти в число тех архитектурных сооружений, которые делают Саратов узнаваемым и особенным.

Глаза в глаза вперив безмолвно

Непостижимо, но незримая нить протянулась от старого поволжского города к истокам тысячелетней египетской цивилизации на берега Нила, где стоят великие пирамиды. Туда, где на плато Гиза без устали следит за движением дневного светила вырубленное из известковой скалы древнее мифическое существо с телом льва с лицом человека. Колосс настолько стар, что уже сам не помнит, кто его построил, когда и для чего. Тайны окружают великого Сфинкса во всем…

Безмолвный лик глядит с углового фасада одного из самых знаменитых домов города. Каждый раз проходя мимо, я поднимаю голову вверх, чтобы мысленно поздороваться с ним и встретить в ответ его надменный взгляд.

Увлечение культурой и цивилизацией долины реки Нил положило начало египтомании в зодчестве и в архитектуру проникли элементы египетского стиля. Страсть к необычным творениям Древнего Египта не обошла стороной и Россию.

Саратовских собратьев каменного исполина никому и в голову не придет назвать детьми тысячелетий, ибо они несравненно моложе и гораздо скромнее масштабами, однако и у них имеются свои интригующие загадки.

К примеру, почему лицо египетского гостя на доме присяжного поверенного Скворцова современникам удивительно напоминало облик супруги хозяина? За подробностями сего казуса милости просим сюда.

Сколько раз я шла по этой улице? Сто, тысячу раз? Сколько раз вглядывалась в лица гостей из эпохи Древнего царства: недвижную маску символа вечности и бесстрастного египтянина над входной дверью.

На голове жителя жаркой страны Кемет полосатый платок, который назывался клафт. Это национальный мужской головной убор того времени, закрывавший голову и лоб. Красная полосатая ткань на голове — отмечала воинов, кусок материи с линиями желтого цвета носили исключительно жрецы, а головной убор самого сына богов – фараона — был украшен синими полосами…

Стоп! А что это тут такое? На рельефе сгорбилась, опустив очи к долу, экзотическая птица. Длинный клюв, крепкое бочкообразное тело… Кого же она напоминает?

Долина Нила и в давние времена была богата животным миром. На речных волнах покачивались обманчиво неподвижные крокодилы, на песчаных отмелях меланхолично кормились массивные гиганты гиппопотамы, мощным рыком заявляли о себе свирепые львы, пришедшие на водопой.

Окрестности — после ежегодных разливов реки сплошь в обширных болотах и зарослях папируса. В этом раздолье, кишащем множеством змей и лягушек, по илистому дну в поисках водной живности шарят своими изогнутыми клювами цапли и весьма почитаемые древними египтянами священные ибисы. Кто знает, возможно, именно ибис и послужил прообразом сего крылатого создания?

Где сфинкс и серафим сливаются в эфире

В истории Египта были изготовлены тысячи сфинксов. Горячие пески пустыни Сахары то поглощали их, то снова являли миру – видно такова их мистическая составляющая. В Саратове сфинксов не так уж и много, можно сказать каждый на счету и на глазах. И тем не менее и здесь их пребывание полно мистики. Бывает, что они внезапно исчезают. Как, например, с этого дома 1895 года постройки.

За уродливым забором из профлиста находится жемчужина саратовской архитектуры. Желто-белый объект культурного наследия регионального значения расползается по всем швам и уже лишился значительной части своей великолепной лепнины.

До революции этот дом — хороший образчик классицизма — был собственностью уважаемого человека Анатолия Ивановича Славина, действительного члена Саратовской ученой архивной комиссии. Кому интересно, что за таинственная комиссия скрывалась под таким скучным названием и какими делами занимались ее самоотверженные и бескорыстные члены, могут почитать вот эту статью.

Так куда же делись лепные фигуры? Их не пощадило время? Или их варварски посшибали какие-то злоумышленники? А может быть, банально идет реставрация исторического памятника? Но нет нам ответа. Как вот уже несколько лет нет около дома рабочей суеты. Не висит ни единой таблички, поясняющей происходящее встревоженному любителю архитектуры или неравнодушному горожанину.

Но по городу упорно ходят неприятные слухи, что памятник культурного наследия если и не снесут, но снабдят шестиэтажной надстройкой.

Однажды любимец древних египтян — легендарный сфинкс — перешел к грекам. Случилось это где-то в 7 веке до н.э., в обстоятельствах, оставшихся неизвестными. При этом мудрое существо со скверным нравом умудрилось прихватить с собой ряд сородичей, пополнившими греческую мифологию впечатляющими персонажами.

К слову говоря, более ста лет на этом здании фантастические египетские звери, греки и их боги находились в добром соседстве.

Ну про богов и связанных с ними увлекательных мифах поговорим в другой раз, а пока вернемся к нашим грифонам.

Чуть-чуть сведений о розовом доме с крылатыми львами

Пора немного рассказать о доме, на стенах которого так хорошо запрятались грифоны — фантастические создания с туловищем льва, головой орла и крыльями на спине.

Жили-были в Саратове начала XX века два брата Фридолиных: старший Александр был магистром фармации, о здании его аптеки рассказывалось в этой статье, а этот розовый дом в стиле модерна принадлежал младшему брату Георгию — то же видному фармацевту. На первом этаже размещались собственная аптека и аптекарский магазин, на втором поселилась семья владельца. Но счастливому новоселью предшествовали трагические события.

Если старший из братьев Фридолиных обладал способностями успешного предпринимателя и хваткого бизнесмена, то младший — человек мягкий и добрый — был с головой погружен в свои банки, склянки и думы о лекарствах. Но аптечный бизнес был выгоден во все времена, поэтому и Георгий не бедствовал. Более того, в 1903 году он открыл свою собственную аптеку, однако через два года – в 1905 году ее лишился. Почему?

Всем известны революционные события 1905 года. И тогда же по всей России поднялся всплеск антисемитизма, и по городам прокатилась волна погромов. Не обошла она стороной и Саратов. Погром в городе начался 19 октября. Акцию черной сотни инициировал небезызвестный православный иерарх Гермоген. И, хотя Фридолин по национальности был шведом, его аптеку разгромили вместе с другими 168 магазинами и квартирами.

Ущерб составил несколько тысяч рублей: толпа разломала, разбила и разграбила в помещении его аптеки все что можно, при этом бесследно пропали находившиеся в шкафчиках под запором опий и другие сильнодействующие вещества. Еще долго потом саратовская полиция будет разбираться в преступлениях, совершенных с использованием этих настоек. Последний раз ими одурманили и ограбили двух купцов, плывших в июне 1914 года на волжском пароходе из Саратова. А Георгий Фридолин тем временем выстроил этот розовый дом.

После Октябрьской революции судьба братьев сложилась печально: когда вся их собственность была национализирована, старший с пустыми руками уехал неведомо куда из Саратова, а младший, лишившись крова над головой и дела всей жизни, покончил жизнь самоубийством.

Удивительно, но в историческом здании, вот уже как сто лет переданном под коммунальное жилье, сохранилось помещение, где размещалась аптека Фридолина. Мало того, оно до сих пор служит по своему первоначальному предназначению.

Но может быть вы спросите, почему именно грифоны изображены на стене аптеки? Тут мне ответить нечего. Возможно потому, что сюжеты с ними очень нравились заказчикам, вот и лепили архитекторы химер, где было уместно и где они приходились не совсем к месту.

Химеры архитектора Каллистратова

В начале августа 1911 года Саратов встречал свою удачу. Она явилась в лице 37-летнего Семена Акимовича Каллистратова, приглашенного на должность главного городского архитектора и проработавшего здесь почти 11 лет. Его работы — яркие, узнаваемые — стали знаковыми символами города.

Его первой работой стало преобразование здания музыкального училища, внешний вид которого чем-то не нравился современникам. А между тем оно в ближайшем будущем должно было превратиться в консерваторию — третью в России и первую в провинции. Новое оформление фасада — с изящными башенками, острыми шпилями, коньковыми решетками, табернаклями по краю крыши и стрельчатыми элементами окон — сделало непритязательное здание архитектурным символом города.

Если поднять взгляд чуть выше входа в здание, то на уровне третьего этажа храма искусств можно видеть пять разинувших пасти химер. Студенты консерватории не сомневаются: страховидные псины поют, и поют вдохновенно. Ведь глупо столько лет сидеть на капителях колонн под окнами музыкальных классов и внимать подготовке солистов оперных театров, но при этом не отточить собственный вокал. Так что весь вопрос в умении их услышать.

После изысканной обители муз следующим проектом Каллистратова стало создание масштабной и стильной гостиницы «Астория», о которой уже приходилось рассказывать в этой статье.

Благодаря таланту Семена Акимовича город украсили яркие и узнаваемые школы-дворцы, а также красивейшее здание женской гимназия Анны Давыдовны Куфельд — известной в Саратове начала XX века деятельницы народного просвещения. Ныне это здание стало еще одним корпусом художественного музея имени А.Н. Радищева.

Вот оно — украшенное пышными венками и провисающими гирляндами. На основаниях коринфских колонн барельефы юных девушек в античным стиле, а под карнизом бокового фасада фигуры существ с телом льва когтями и крыльями орла. Похоже, грифоны как-то особенно трогали душу архитектора Каллистратова.

Вслед за архитектором из приморского города Новороссийска в Саратов прибыла его семья: молоденькая жена (Семен Акимович был старше супруги Евгении Владимировны на 18 лет), семимесячная дочка Наташа и юная Софья – младшая сестра жены, заботу о которой он также взял на себя. Перед приездом домочадцев Каллистратов покупает домовладение и перестраивает его.

Здесь рождались проекты уникальных памятников архитектуры, до сих пор украшающих Саратов.

Облик собственного жилища архитектора не поражал воображение прохожих. Это был просто добротный дом со штукатуренным фасадом, который украшал парадный вход да скромная лепнина:  пара венков с гирляндами и поясок растительного орнамента. Причем над входом устроилась пара уже знакомых нам фантастических зверушек, находящихся здесь в ипостаси проницательных и бдительных стражей. И хранители исправно стерегли мир и покой проживающего здесь семейства.

Дом был просторен и удобен – он вмещал комнаты для семьи и прислуги, а также кабинет самого архитектора, где в домашней тиши ему, деятельному человеку, так хорошо было обдумывать свои творческие планы. Через три года в счастливом семействе появился на свет сын Николай…

 Революционные годы для Саратова, как и для всей страны, были временем трудным и голодным. Все сбережения главного архитектора города, положенные в банк, были конфискованы, а семью нужно было кормить каждый день. Где доставать крупу, муку, сахар? А как сохранить добытое? Ведь в любой момент могли прийти с обыском и, посчитав запасы излишками, изъять их без лишних разговоров.

Но Семен Акимович придумал! В доме между окнами в простенках стояли скульптуры, а постаментами им служили большие тумбы. В них и были устроены тайники. А потом семейство Каллистратовых «уплотнили», заселив их дом многочисленными представителями победившего пролетариата.

Но это были не все беды, что принес с собой 1918 год. Куда более страшным ударом судьбы стала для архитектора смерть его горячо любимой жены. Тем знойным летом он отправил жену с ребятишками в деревню под Саратовом – поближе к ставшими дефицитными молоку и прочим сельхозпродуктам и подальше от пыли и грязи, которые делались все более невыносимыми в эти дни разрухи и всеобщего оскудения.

После пыльного города с его проблемами и нехватками, здесь царил покой и идиллия: пьянящий степной воздух, коровы на лугу, редкий лесок и пруд, где весело плескалась деревенская ребятня, а рядом по лужам, направляясь к воде, шлепали гуси и утки. И вдруг – внезапный приступ аппендицита у Евгении. Медлить было нельзя. Запрягли лошадь, усадили заболевшую в телегу и повезли ее в больницу. Однако долгая дорога за медицинской помощью и тряская телега стали для молодой женщины роковыми — врачи оказались бессильны ее спасти.

Испытания войны и революции пошатнули здоровье самого Каллистратова, и через несколько лет он с семьей навсегда покинул Саратов. Однако город его не забыл, и многие личные вещи архитектора, в том числе книги из его библиотеки, дневники, эскизы проектов, письма Семена Акимовича и открытки, адресованные сыну и дочери с трогательными словами любви и отеческими наставлениями, бережно сохраняются в городском Краеведческом музее.

Еще больше египетских чудищ на фасадах!

Да пожалуйста! Вот они прямо перед вами – топорщатся султанчики шерсти над ушами, перепончатые когтистые лапы наизготовку. Такое чудище единым махом может подхватить какого-нибудь зазевавшегося прохожего с проспекта Кирова и взлететь к небу. Так что не стоит так беззаботно разглядывать витрины магазинов на нижнем этаже этого дома.

В конце 1911 году купеческую часть общественности Саратова разбирало праздное любопытство: какова была последняя воля богатея Красулина? Как будет поделено нажитое им миллионное состояние? Интрига продержалась до января 1912 года, пока в первых числах месяца не было оглашено завещание купца 1-й гильдии.

Покойный Алексей Иванович никого не обидел: поскольку в традициях русского купечества было не забывать о благотворительности, то немалую сумму он отписал на добрые дела, всем внукам завещал по 100 тысяч рублей, двум своим замужним дочерям оставил по 25 тысяч рублей. При этом весь основной капитал – в 9 миллионов рублей! – плюс маслобойный завод и две мельницы переходили в руки надежнейшего из наследников – сына.

Одна из дочерей половину полученных денег отдала на достройку детской больницы Поздеевой, а сын, вступив в наследство, добавил к имеющимся у него доходным домам еще один, выстроив этот вместительный и красивый дом, который своей монументальностью и спокойным величием, как мне кажется, напоминает постройки страны пирамид.

Возникшие в недрах древнеегипетских культов сфинксы и грифоны стали многократно тиражируемой деталью в архитектуре и искусстве народов Древнего Востока, затем шагнули в античный мир, а со временем вошли в арсенал европейских и русских живописцев, скульпторов и зодчих. Что касается Саратова, то просто удивительно, как эти существа, казалось бы, совершенно чуждые реалиям купеческого города, отлично прижились на домах его прагматичных обитателей.

Вот несколько произвольно выбранных фотографий таких домов из числа тех, о которых было рассказано на этом блоге. Видите — прячутся на доме мукомола Шмидта.

Видны над сандриками-полочками особняка богатейшего купца первой гильдии А.И. Шумилина — «маслобойного короля» Саратова.

Заметны на фигурных междуэтажных барельефах величественного дома с тремя портиками и колоннадами, что входил в усадебное подворье «первенствующего купца» Саратовской губернии Михаила Адриановича Устинова.

Владелец шикарного особняка начинал винным откупщиком, был управляющим Саратовской солевозной комиссии, где его заботами текли в государеву казну несказанные барыши. Через особые заслуги на государственной службе получил повышение сословного статуса, обретя потомственное дворянское достоинство. Его потомки были знакомы с Пушкиным, породнились с «дядюшкой» Лермонтова Афанасием Столыпиным, а в числе праправнуков Михаила Адриановича оказался британец — прославленный актер и режиссер по имени Питер Устинов.

С 1929 года это здание занимает Саратовский областной музей краеведения — один из старейших краеведческих музеев России.

А как вам такое чудо-юдо, что забилось в уголок на доме Зыбина? Говорю вам, много чего интересного можно увидеть на стенах саратовских домов, но об этом в следующий раз.

​