Окруженный почестями и странностями памятник борцам революции в Саратове

У края площади, спиной к правительственным зданиям, был поставлен самый главный памятник Саратова. Каменный вождь мирового пролетариата привык к тому, что у его ног проходят массовые гулянья, выступления народных ансамблей, спортивные соревнования, праздничные концерты и ярмарки. Зимой на площади ставили сияющую огнями городскую новогоднюю елку и устраивали каток, а весной и осенью проходили демонстрации трудящихся.

Но в начале 1990-х годов площадь Революции вдруг стала Театральной.

Такого не могло быть, но это случилось! Гранитный Ленин понял: все покатилось в тартарары. Хорошо еще, что ветер перемен не снес сам монумент деятеля ушедшей советской эпохи. И тогда одинокого Владимира Ильича, потянуло к несгибаемым соратникам по социалистической борьбе, чей бронзовый памятник был виден ему на другой стороне площади…

Вы жертвою пали в борьбе роковой

Три человека, встав спиной к спине, сражались с невидимым противником. Похоже, бой шел уже давно: рык пулемета, который вплетался в общие звуки сражения коротко и веско, замолк. Как ни экономил широкоплечий матрос патроны, но они закончились, и теперь у нападавших появился шанс. Одна рука у пулеметчика перевязана, но во второй он держит гранату. Боец напряжен и готов к последнему броску.

Щелкнул винтовочный выстрел, и тяжело раненый знаменосец бессильно сполз на скальной твердости землю. Древко тут же перехватил его товарищ — крепко сбитый красноармеец, сжимающий в руке трехлинейку. Его молодое скуластое лицо спокойно: даже если гибель неизбежна, на смену им придут другие. Видно, что здесь насмерть столкнулись две непримиримые силы, никто не отступит и не сдастся…

На постаменте 7,5-метрового монумента выбита надпись — «Борцам социалистической революции 1917г.»

Рядом пылает Вечный огонь как символ памяти жертв борьбы и знак признательности героям, отдавшим жизнь за дело революции.

В советское время у памятника несли почетную вахту мальчишки и девчонки из саратовских школ, глаза юных пионеров, стоявших по стойке «смирно», сияли от гордости. Редко кто из прохожих мог равнодушно пройти мимо. Но вряд ли многим было известно, что дети несут караул у братской могилы. Хотя казалось бы чего проще – подойти к гранитной плите у подножия памятника и прочитать, что написано на ней.

Что было по ту сторону времени?

Люди любят, когда мир вокруг них стабилен и понятен, а все происходящее поддается логике. Как так случилось, что место скорби было выбрано на главной городской площади с веселыми празднествами по соседству? Кто эти люди, чьи имена окружены алым ореолом цветов? Большинству обычных саратовцев они незнакомы.

Как они погибли? Что сделало их героями? И почему в их честь не названо ни одного объекта топонимики города? И, наконец, почему на плите выбита не одна конкретная дата, а временной интервал? Ну что ж, начнем разбираться.

Как Саратов пережил события октября 1917 года

Гениальный Сергей Эйзенштейн снял эпохальный фильм о революции в Петрограде. Владимир Маяковский написал поэму, в которой увидел решающий момент восстания таким: «Каждой лестницы каждый выступ брали, перешагивая через юнкеров». Однако профессиональные историки знают, сколь велика в произведениях искусства, посвященных событиям 25 октября, доля художественного преувеличения, а то и откровенного вымысла.

Что же касается величайшего события прошлого века в Саратове, то истина без прикрас выглядит так.

После свершения Октябрьской революции в столице, началось установление Советской власти и в провинции. К тому моменту в городе и губернии авторитетным органом местной власти был объединенный исполнительный комитет, куда вместе с думцами входили представители от рабочих и других организаций. Ему противостояли не менее влиятельные Советы рабочих и солдатских депутатов.

Это – здание городской думы Саратова. Так сказать оплот сторонников Временного правительства, возле которого поменялась история города. В ночь на 27 октября здесь встретились две противоборствующие стороны со своими силами поддержки. Дума, большая часть которой была представлена эсерами и меньшевиками, и ярко большевистский Совет.

На защиту легитимного органа власти встали лишь несколько офицеров и две-три сотни юнкеров, на помощь которым пришла кучка 14−15 летних гимназистов и студентов. С военной точки зрения это сборище представляло собой противника абсолютно несерьезного: зеленая молодежь на ходу осваивала обращение с оружием. Зато на стороне большевиков, действовавших смело и напористо, оказалось более 2 тысяч вооруженных рабочих и 3 тысяч солдат с артиллерией и пулеметами.

Сознавая, что расклад сил сложился не в их пользу, осажденные думцы сразу начали переговоры о сдаче, которые, однако, затянулись на целые сутки. И в какой-то момент нервы вооруженных людей не выдержали, и началась беспорядочная стрельба. Утром 29 октября защитники думы сдались и стрельба в городе прекратилась.

Достоверно известно, что при этом с двух сторон были легко ранены полтора десятка человек и лишь один убит. Этим единственным погибшим оказался юнкер, оборонявший законную власть.

Таким образом, большевистский переворот, поставивший все с ног на голову, прошел в городе быстро и фактически бескровно. Выходит, не было ни одного героя-борца, отдавшего жизнь за революцию? Кто же тогда были эти люди, нашедшие свой последний приют у памятника?

Прискорбное происшествие с редактором Цыркиным

Газетные издания в России предреволюционного периода в первую очередь являлись массовым средством пропаганды. Поэтому одним из первых документов, что приняли большевики после прихода к власти, был Декрет о печати, согласно которому запрещалась деятельность всех оппозиционных газет. Первые запретительные действия коснулись партии кадетов, следующие затронули правых эсеров и меньшевиков.

На местах за издающейся прессой присматривали региональные большевистские лидеры. Так, с 29 ноября 1917 года и на неопределенный срок (как говорилось, до особого распоряжения) были закрыты практически все дореволюционные периодические издания в городе, в том числе «Саратовский Вестник» и «Саратовский Листок».

А к новому 1918 году уже никакая оппозиция не имела доступа к печати, а, следовательно, не могла целенаправленно манипулировать общественным мнением. Монополистами печатного слова стали большевистские газеты «Известия Саратовского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» и «Социал-Демократ».

Для еще большего упрочения положения большевиков через прессу, Антонов-Саратовский — местный Ленин — учреждает «Саратовскую Красную газету», которая должна была под правильным углом освещать все действия и акции новой власти. Первый номер нового периодического издания вышел в феврале 1918 года, а его редактором стал секретарь губернского исполкома Давид Натанович Цыркин.

А между тем подходила первая годовщина Февральской революции. Исполнительный комитет решил день 12 марта 1918 года объявить в Саратове выходным, устроить в честь празднования большой митинг, а потом провести вооруженное шествие по центральным городским улицам с пением революционных песен.

Приглашая рабочий люд, организаторы рекомендовали пролетариату для устрашения буржуазии и прочей интеллигентной публики брать с собою имеющееся оружие: «Пусть видят враги народа стройные ряды солдат и рабочих. Пускай знают, что власть Советов сильна и едина».

К полудню на Театральной площади собралось около десяти тысяч человек. Все под красными знаменами. Тут были кавалерия, артиллерия, пехота, вооруженные красногвардейцы и простые граждане — мужчины, женщины и дети. Лейтмотивом митинга традиционно звучали призывы к борьбе с врагами революции и обещания прекрасного будущего.

После митинга длинная колонна двинулась по улицам города. Процессия, с энтузиазмом горланя песни, шла запутанным маршрутом. Шеренги теряли стройность, постепенно превращаясь в обычную толпу. Людская масса растянулась на несколько кварталов – хвост плелся еще где-то по Московской, а авангард уже поравнялся с гостиницей Астория.

И в какой-то момент случилось непредвиденное — зазвучали беспорядочные выстрелы. Цыркин, шедший во главе колонны, стал призывать возбужденных людей к спокойствию, но, на свою беду, редактор «Красной газеты» был одет в модный элегантный костюм. Из-за чего на фоне людской массы в поношенной военной форме и потрепанной дореволюционной одежде выглядел пришельцем из проклятого мира прошлого.

И кто-то из рядовых красноармейцев, приняв «скромного и уравновешенного сотрудника бесцеремонной большевистской администрации» за подозрительного «буржуя», застрелил его практически в упор.

Чего никто не ожидал

В три часа дня 26 марта 1918 года у дома купца Ступина на Московской появился Петр Алексеев — молодой парень 22 лет от роду. Бывший типографский наборщик, а теперь комиссар саратовского Исполнительного Комитета, чьей обязанностью стало изъятие из рук буржуазии могучего и крайне ядовитого оружия — печати.

Большевистский руководитель по делам печати был весьма юн, но наделен весьма широкими полномочиями. Их красноречиво подкреплял вид револьвера в руках и сопровождение из двух обладателей крестьянских лиц в солдатских шинелях с винтовками за спиной.

Не останавливаясь, группа быстро проследовала через двор прямиком ко входу в помещение, которое снимал под типографию Бенцель Рабинович. Поводом для посещения послужила якобы нелегально напечатанная здесь повестка о собрании фронтовиков.

Зачем на самом деле пришел сюда надзирающий за типографиями Алексеев? Что хотел? Предупредить и напугать? Или наложить штраф? Возможно, собирался опечатать типографию? А, может быть, пользуясь своими полномочиями, думал стрясти денежку с эксплуататора, пьющего трудовую кровь? Ведь бывали случаи, когда рабочие комиссары за мзду смягчали ограничения, а то и вовсе отменяли наложенные ими же самими санкции.

Теперь уже не знает никто — как и о чем шел разговор между представителем власти и владельцем предприятия. Но ход нервных объяснений прервал Рабинович, который, выхватив револьвер из рук Петра Алексеева, единым выстрелом уложил комиссара на месте. После чего убийца скрылся в неизвестном направлении.

Трагический инцидент имел немедленные последствия: тут же был исколот штыками сын Рабиновича — второкурсник университета, отправлена в тюрьму его жена вместе с другими членами семьи, а типография и все имущество конфискованы.

Городские обыватели шептались, что владелец маленькой типографии был по своему характеру тихим и уравновешенным человеком; что он выбился в хозяева из рабочих, неустанно трудясь день и ночь; что комиссар, размахивая револьвером перед лицом Рабиновича, требовал у него денег, порывался обыскивать и избивать; и что отдел по борьбе с контрреволюцией поразительно равнодушно отнесся к гибели комиссара, восприняв самосуд всего лишь как свершившийся факт.

Соратники комиссара печати через газету «Известия» сообщали, что скромный, испытанный и твердый товарищ Алексеев пал жертвой во время исполнения гражданского долга. Он погиб на своем посту от руки осатаневшего буржуя-типографщика. Подлый, грязный и жадный убийца-предатель, готовый за деньги продать собственного сына, был уличен в том, что печатал гнуснейшую, контрреволюционную литературу…

Исполнительный комитет решил похоронить героя в центре Театральной площади, где запланировали создать пантеон жертв революции. Но тут решительно запротестовали железнодорожники и рабочие заводов — гвоздильно-проволочного Гантке, завода Беринга и других. Они становились в пикеты и никого не пропускали к подготовленной могиле.

В результате от идеи отказались, яму заровняли, а убитого комиссара Алексеева пришлось похоронить там, где и полагалось — на православном кладбище.

Приметы времени на торце дома Ананьина

Обязательный элемент дореволюционной сплошной застройки — брандмауэр, это капитальная стена на одной или двух торцевых сторонах здания. Со временем в силу разных причин тесный ряд старинных домов в Саратове поредел, и брандмауэры вышли наружу. Их интересно разглядывать: порой на них, подобно призракам, проявляются следы исчезнувшего соседнего строения или обнаруживаются некие потаенные моменты в биографии здания.

Взять, к примеру, брандмауэрную стену дома Ананьина, которая еще недавно несла на себе отчетливые шрамы истории. Каких-то двадцать лет назад — в начале нулевых — они были на виду, а потом в одночасье исчезли под слоем новой штукатурки.

А тогда на каменной стене явственно проступали заделанные бреши от обстрела из артиллерийских орудий. Случилось это во время кровавого майского мятежа 1918 года в городе, когда советская власть в Саратове висела на волоске. Дело было так…

Перед контрреволюционным мятежом

Май начинался трудно: в Заволжье активизировались уральские казаки, на южных границах губернии готовилась к наступлению белоказачья армия Краснова, с запада угрожали мятежные чехословацкие части. Повсеместно нарастало крестьянское недовольство, по ряду волостей прокатились кулацкие мятежи. В эпицентре всего этого находился Саратов – хлебная житница Советской России. Серьезные угрозы требовали спешного создания новых военных частей.

В губернском городе было тоже неспокойно — наступало отрезвление от первого угара революции. Жителей тревожили трудности с приобретением продуктов питания, населению не нравились злоупотребления со стороны представителей новой власти, всплеск преступности и активизация уголовных элементов. Волновались рабочие коллективы, ощущалось определенное разочарование деятельностью местных советов.

Большой проблемой стали вернувшиеся с фронта солдаты. В одном только Саратове их собралось более шестидесяти тысяч. И вся эта громадная людская масса не находила себе применения и, следовательно, не имела куска хлеба.

Большевики понимали, что опасно доводить до отчаяния людей, вооруженных винтовками и револьверами, и искали способ разрешить накаленную ситуацию. И такой выход нашелся.

Всех, когда-либо носивших солдатскую форму, приглашали в новую рабоче-крестьянскую армию, служба в которой давала гарантированное довольствие и неплохо оплачивалась: поначалу суточные красноармейца составляли 5 рублей.

Хотелось бы, чтобы критерием отбора было не только умение стрелять, но и сознательность людей, их надежность и безусловная преданность Советской власти, но с учетом реальности планку требований пришлось сильно понизить.

А тем временем в верных саратовскому Совету войсках гарнизона вели агитацию члены разоруженного и распущенного «Союза фронтовиков». Разжигая недовольство среди солдат, мутили воду правые эсеры. Немало хлопот большевикам доставляла деятельность анархистов, а тут пришел момент, когда они и вовсе стали угрозой власти.

Удалые ребята анархисты – приезжие и саратовские

Виктор Бабушкин — рабочий, а потом большевик, боровшийся за установление Советской власти в Саратове, в книге воспоминаний рассказывает: «В первых числах января 1918 года анархистов выгнали из здания исполкома. И тогда они под предводительством своего идейного лидера Макса Альтенберга захватили купеческую биржу у Верхнего базара…»

Саратовская ассоциация анархистов была невелика по численности и поначалу мирно сосуществовала с Советской властью. Ну, бегали группы молодежи по городу с белыми лозунгами на черных знаменах: «Анархия — мать порядка» или «Долой частную собственность», расклеивали листовки с призывами «искоренять буржуазию и интеллигенцию», шумели о «новом фазисе русской революции».

Большого вреда от них не было, даже когда они, шокируя прохожих, разгуливали по улице в чем мать родила и взывали: «Долой буржуазные предрассудки», «Да здравствует свободная любовь».

Но то, что было расклеено по городу в начале марта 1918 года, вызвало серьезные волнения, дикий погром, бессудное убийство, и даже массовое бегство из города в соседнюю Тамбовскую губернию.

Тогда на стенах домов и на заборах Саратова появился скандальный «Декрет», по которому все особы женского пола в возрасте от 17 до 32 лет переходили в общественное пользование. Безобразный документ, чрезвычайно напоминавший по своей форме подлинные декреты Советской власти, был подписан секретарем Саратовского клуба анархистов.

Ответная реакция не заставила себя ждать: беснующаяся толпа, по большей части состоящая из возмущенных женщин, ворвалась внутрь здания биржи, круша все на своем пути. Приверженцам идеи анархии едва удалось ускользнуть от расправы через черный ход. Сам Антонов-Саратовский приезжал на место инцидента, чтобы отбить анархистов от рассвирепевших сограждан.

Категорически отрицая свою причастность, анархисты указывали на некоего Уварова как на автора фальшивки, которого, так уж получилось, они же сами нечаянно убили при разборках. Однако семейства со взрослыми дочками начали тихо утекать из города. А мерзкий пасквиль почему-то с быстротой пожара стал распространяться по стране и кое-где ретивые деятели в пылу революционного усердия готовы были применять его на практике.

А в апреле к славным саратовским ребятам прибыла большая компания их коллег — четыре сотни анархистов с Украины. Одна часть приезжих расположилась в военном городке на Соколовой горе, другая в центре города – в номерах гостиницы «Россия».

В это же время в Саратов прибывает одна из ключевых фигур движения анархистов — Нестор Махно. Первоначально батька из Гуляй-Поля с товарищами поселился в этой же гостинице. Однако, понаблюдав за буйной жизнью сподвижников, которая явно раздражала советскую власть, он предусмотрительно съехал куда подальше и не стал извещать соратников о своем новом адресе на городской окраине.

Наконец терпение «Саратовского Смольного» иссякло. И в ночь на 15 мая чрезвычайная комиссия начала операцию по задержанию неукротимой вольницы. В военном городке все прошло гладко, а вот в гостинице вышла неувязка: большевики не рассчитали своих сил. И анархисты, повязав чекистских комиссаров, вырвались на уличный простор, а затем устремились в казармы на Ильинской площади, где принялись подбивать солдат на мятеж. Их слова падали на хорошо подготовленную почву…

Кровавые дни майского мятежа

Это большое трехэтажное здание, давно ожидающее реставрации, известно в городе как единственный уцелевший корпус от казарм Деконского. Жил в Саратове XIX века родовитый дворянин Григорий Кузьмич Деконский — крупный землевладелец и отставной капитан генерального штаба, который специализировался на возведении построек для нужд военного ведомства.

Около 1860 года на Ильинской площади он выстроил целый комплекс зданий, которые вместе с дворовым местом после смерти казарменных дел мастера были проданы городской Управе. Много лет здесь располагались военные части.

Солдаты устали от боев еще на фронте. Артиллеристов и пулеметчиков, занимавших в мае 1918 года казармы Деконского, мало привлекали новые сражения с германским империализмом, еще меньше — военные действия с таким крепким орешком, как уральское казачество. Зато бывшим фронтовикам нравилась зарплата, которую им платили большевики.

И они стали требовать у власти двухмесячную выплату жалованья за свои будущие услуги и обязательную выдачу сапог. Но ни денег, ни сапог у большевиков не было – умиротворить солдат было нечем.

Между красноармейцами крутились правые эсеры, бывшие юнкера и офицеры из «Союза фронтовиков». Больше всего недовольных нашлось в рядах артиллерийских батарей. Оттуда зазвучали требования переизбрания военного отдела и всего Саратовского исполкома в целом. Товарищи хотели устроить «советы без большевиков». В терминологии советского времени это был уже контрреволюционный мятеж.

Капитан Викторов, командовавший артиллеристами, дабы обозначить серьезность намерений восставших, начал обстреливать здание бывшего Крестьянского поземельного банка на Константиновской, где с конца 1917 года размещался Губисполком.

Первые снаряды ушли с большим перелетом, понаделав дыр в стене доходного дома Ананьина, затем стрельбу скорректировали и артиллерия своим прицельным огнем изрешетила фасад цели, попортив его великолепные архитектурные детали – лепной декор, карнизы, пилястры, керамическую плитку.

К часу дня 15 мая перестрелка достигла максимальной напряженности – смесь револьверных и ружейных выстрелов, пушечных залпов и адской музыки пулеметов. Трамваи не ходили, но по боковым улицам немногочисленные люди шли по своим делам, толпились кучки любопытствующих.

Положение Советов становилось критическим – мятежники имели превосходство как по численности, так и по вооружению. И тогда в Москву и уездные города губернии полетели телеграммы с сообщениями о мятеже и просьбами о подкреплении.

Кстати, едва лишь завязались уличные бои, как Нестор Иванович незаметно сел на пароход и уплыл в Астрахань. Возможно, он просто предвидел их исход. Однако через некоторое время батьку Махно снова увидят в Саратове, но это уже другая история…

Боевые действия продолжались весь следующий день, а 18 мая пришла помощь – солидные военные силы, присланные Лениным. Мятежники предпочли сдаться. Сразу после ликвидации контрреволюционного мятежа войск Саратовского гарнизона в городе был объявлено военное положение, и чрезвычайная комиссия развернулась вовсю: начались аресты и допросы. По городу поползли мрачные слухи о массовых расстрелах…

Видео о подавлении эсеровского мятежа в Саратове

Загадочное происшествие с ценностями

Пожалуй, стоит напомнить, что с первых дней новая власть стала проводить обыски и конфискацию золота, серебра, изделий из бриллиантов и прочих ценностей. Все это безвозмездно изымалось у более или менее обеспеченных саратовцев и хранилось в сейфовой комнате на третьем этаже здания Губисполкома, которое до революционных событий, как известно, было банком.

Обратите внимание — богатства хранились на третьем этаже банковского здания!

После подавления майского мятежа обнаружилось невероятное: из запертой комнаты удивительным образом исчезло все экспроприированное добро, хотя ни одному из мятежников не удалось ступить за порог здания. Происшедшее так и осталось загадкой. Хотя, может быть, о судьбе награбленных ценностей стоило поинтересоваться у жены одного из комиссаров отдела по борьбе с контрреволюцией. Говорили, что дама в скором времени объявилась в Америке…

За некоторое время до этих событий, а именно 25 февраля 1918 года при губисполкоме был создан отдел по борьбе с контрреволюцией, которому предоставлялись неограниченные полномочия по борьбе с врагами народа и революции. Сначала губернская ЧК располагалась в доме Корбутовского, но, разросшись, переехала в двухэтажный особняк братьев Грингоф. Комиссарами, первыми вставшими во главе местной «чрезвычайки», были Иосиф Генкин, Макс Дейч и Моисей Венгеров.

Да уж, этот триумвират товарищей представлял собой букет весьма колоритных персонажей. Один из них вскоре станет ближайшим сотрудником Дзержинского и прославится как чревоугодник и большой любитель пожить красиво. Как-то неожиданно прорежется у него неудержимая страсть к раритетам и слабость к драгоценностям.

Другой приложит руку к расследованию «преступления века» — кражи на десятки миллионов золотых рублей из Патриаршей ризницы московского Кремля. А пока он пребывал в Саратове, его креативная мысль обратилась к форменной одежде местных милиционеров и дополнила ее экзотичным элементом в виде широкополой зеленой шляпы типа панамы, которую украшала большая красная звезда. Подобную красоту можно увидеть на кадре из кинохроники о подавлении майского мятежа в Саратове: перед шеренгой милиционеров стоит бравый командир с саблей и в почти ковбойской шляпе.

Третий из комиссаров, благополучно проскочив между Сциллой и Харибдой времен террора и гражданской, радикально сменил сферу деятельности и четверть века пробудет ответственным редактором знаменитой книжной серии «Жизнь замечательных людей».

Грандиозная похоронная манифестация

Внутри одного города все закончилось – был затушен опасный очаг контрреволюции. Однако из орудий палили не по чужеземным врагам, а по своим согражданам. Драматические события унесли жизни около 30 человек, от тяжелого ранения скончался член губисполкома Иван Полищук.

И тогда Исполком Саратовского Совета вернулся к своей идее с братской могилой, устроенной посреди Театральной площади. Губернские власти мыслили превратить «красные похороны» из ритуала скорби небольшого количества людей в демонстрацию готовности общества продолжать дело павших героев.

По их задумке, это должно было стать масштабным действом – с шествием под красными знаменами, с победными маршами, исполнявшимися оркестром, пением революционных гимнов и торжественными клятвами на могиле героев. Созданный при этом некрополь должен был со временем трансформироваться в политически значимый памятник, похороненные здесь товарищи — стать образцами для подражания, а их героическая смерть — призывом к борьбе.

Все задуманное было исполнено. В один из последних дней мая 1918 года под орудийные залпы предали земле тела погибших во время антибольшевистского восстания красноармейцев и члена губисполкома. Вместе с ними перезахоронили ранее павших героев революционной борьбы Алексеева и Цыркина.

И уж не знаю, насколько это покажется вам странным, но на плите с перечнем героев не увековечены фамилии рядовых красноармейцев. Неужели ввиду их малой значимости? Скорее всего, смысл тут был в том, что конкретные имена принципиального значения не имели. Для нового мира были важны не отдельные личности, а факт их героической смерти в борьбе за дело рабочего класса.

В июле во время белогвардейского мятежа в Вольске смертью храбрых погибла группа товарищей вместе с председателем исполкома Михаилом Михайловичем Струиным. После восстановления в городе власти Советов Струина перезахоронили в той же братской могиле в Саратове.

Да и как обойтись без них

В августе 1918 год под воинские почести некрополь пополнился группой латышей — солдат, воевавших в полку особого назначения.

В первые годы советской власти опорой новой власти стали попавшие в русский плен чехи, немцы, австрийцы, сербы, поляки — люди с военным опытом. Все помнят про латышских стрелков, что бились на стороне красных. В интернациональном полку чапаевской дивизии, к примеру, служили венгры, австрийцы, немцы и… китайцы. Интересно, это каким же ветром занесло на саратовщину уроженцев далекой Поднебесной?

Да никаким – просто они здесь жили.

Один из символов современного Саратова — мост через Волгу, соединяющий областной центр и город Энгельс. Как раз напротив Саратова на другой стороне Волги есть небольшой поселок и озеро со странным названием Тиньзин, которое досталось им от осевших здесь в конце XIX века китайских торговцев, ремесленников, сельскохозяйственных рабочих.

При традиционной любви к порядку и послушанию, китайцам не было равных по исполнительности и… жестокости.

Хотя в вопросах дисциплины и беспощадности им нимало не уступали латышские стрелки, которым доверяли наиболее грязную работу — карательные операции. Только за первое полугодие 18-го года латыши подавили около двух десятков мелких и средних вооруженных выступлений — в Муроме, Рыбинске, Калуге, Нижнем Новгороде, Саратове, Осташкове, Старой Руссе и в других.

Чужие бестрепетно стреляли там, где у соотечественника рука могла дрогнуть в нерешительности.

Шел восемнадцатый год

Гражданская война на земле Саратовского Поволжья еще разгоралась, а каждый день приносил новых героев. Нужно было приостановить разрастание некрополя в центре города. Последними братская могила приняла Гикеля Давидовича Хацкелевича — героя из Хвалынска, который руководил ликвидацией банд зеленых, и председателя губЧК Григория Петровича Петрова.

Словно мало несчастий уже принес губернии этот роковой восемнадцатый год! В июне по уездам и волостям отправляются первые продовольственные отряды «бороться с кулачеством за хлеб». Затем Саратов оказался в кольце фронтов и последовали жаркие бои. Не успело закончиться кровавое лето, как в сентябре был объявлен красный террор…

На фоне этих событий раскурочили монумент Александру II – царю оторвали бронзовую голову и растащили окружавшие его фигурные композиции. Одна из них уцелела и стоит сейчас сквере Первой учительницы. На освободившемся месте установили памятник Чернышевскому. А осенью на губернию обрушился метеоритный дождь. На землю падали осколки небесных камней, наиболее крупный из которых весил полтонны. Наверное, так плакала природа…

​