Что могут поведать старинные особняки волшебного Саратова

Саратов? Это его называют волшебным? Кто? Ну знаете, недаром говорят – красота в глазах смотрящего. Так уж получилось, что в начале XX века в России оказался талантливый пианист Эммануил Гаек, серб по национальности, которого пригласили на педагогическую и исполнительскую работу в этот волжский город – сначала в музыкальное училище, а затем в открывшуюся Саратовскую консерваторию. Через некоторое время он стал профессором провинциальной консерватории, а затем несколько лет — вплоть до своего отъезда в Прагу в 1921 году — занимал должность ректора этого учебного заведения.

На закате жизни он, старый музыкант, много разъезжавший по всему миру с гастролями, вспоминая поволжский город и проведенные в нем дореволюционные и первые годы после революции, каждый раз с нежностью говорил: «Волшебный Саратов. Всю мою долгую жизнь он со мной».

…После опустошительного пожара 1811 года, когда была уничтожена значительная часть города, Саратов стал застраиваться по новому генеральному плану с четкой классической планировкой. По ней в историческом центре одни улицы идут параллельно Волге, другие, начинаясь от берега реки и, устремляясь в нагорную часть города, пересекают их под прямыми углами.

Такова улица Комсомольская, которая свое начало берет от набережной Космонавтов и, прерываясь Глебучевым оврагом, растворяется в зарослях сирени у парка Победы на Соколовой горе.

В поле зрения застройщиков — история

Комсомольская достаточно длинная улица, она имеет протяженность более двух километров. На ней хватает домов, которые, не являясь в действительности объектами культурного наследия, вполне заслуживают такого признания, а также много зданий, что уже признаны памятниками архитектуры.

Возможно, по мнению представителей городской администрации и строительных организаций, таковых здесь даже переизбыток. А как иначе полагать, раз их спешно выводят из списка объектов культурного наследия и сносят целыми кварталами историческую застройку. Не успеваешь глазом моргнуть — как на освободившемся месте красуются многоэтажки.

Так при отсутствии войн, революций и прочих катаклизмов на улице Комсомольской был утрачен одноэтажный особняк в стиле модерн.

Посмотрите, какая резная деревянная дверь — настоящее произведение искусства – вела с улицы в царство мастера слова, ибо, по воспоминаниям старожилов, тут жил советский писатель Григорий Коновалов – автор многих романов, повестей и рассказов. Когда-то в каждом саратовском доме были его книги, люди зачитывались его романом «Истоки».

И не надо так скептически улыбаться. Уверена: большинство молодых людей в руки не брали его книг. А между тем автор – мудрец, философ и блестящий рассказчик, язык которого звучен и красочен. Послушайте, как он пишет:

Край мой ковыльный, пшеничный с голубыми ветрами, от утренней зари до сумерек затрезвоненный пением жаворонков. После ранневешнего градобоя плывут в дождливом потоке по лугу посеченные тюльпаны.
Задумчиво вилюжат речки по лугам, чистые с проглядом до песчаного дна. И окунь — красное перо, сазан медного отлива или иная рыба пахнет рыбой, а не нефтью.
Малина, земляника на загорке у лесной опушки пахнет ягодой, а не дустом. В краю моем закаты летние дотлевают на крепких скулах парней и девок.

Классика, которую теперь мало кто читает.

А недавно пришел конец соседу писательского дома — красивому и еще крепкому зданию постройки 1870-х годов.

А ведь именно из таких домов, в стенах которых живет полуторавековая история, складывается идентичность города и его туристическая привлекательность.

Уничтожена еще одна частичка саратовской истории — подлинный дом дореволюционного Саратова, дом с оригинальной рустовкой и полупортиками с капителями, что стоял в центре снесенного жилого квартала на Комсомольской.

Удивительный топоним взвоз

До появления в Саратове железной дороги основной транспортной артерией была Волга. От пароходных пристаней по улицам, круто поднимающимся от речного берега в гору, шел непрекращающийся поток грузов в город.

Подобные крутые подъемы на береговых участках или пологие спуски к воде не являются исключительной особенностью саратовской местности, в точности такими же участками улиц могут похвастаться многие поволжские города — от Нижнего Новгорода до Астрахани, есть они даже в Москве.

Но если они повсюду называются съездами или спусками, то — странное дело — лишь здесь за ними закрепилось наименование взвозов.

Двести лет назад взвозов в Саратове насчитывалось порядка двух десятков, но с течением времени большинство из них влились в прилегающие улицы, став их частью. Один из таких исчезнувших волжских взвозов, что вошел в состав улицы, передав ей свое имя, носил название Приютского.

Почему взвоз Приютский

У изгиба взвоза обращает на себя внимание громоздкое и сильно обветшавшее строение. Перед вами еще одна архитектурная и историческая достопримечательность Саратова, а именно то здание, которое дало название взвозу и улице. В этом доме с 1842 года располагался Мариинский приют для девочек.

Призреваемых здесь сирот обучали закону Божию, чтению, письму, арифметике, шитью, вязанию, приготовлению пищи и ведению домашнего хозяйства. Одной из воспитанниц была Лидия Русланова — будущая известная исполнительница русских народных песен и, пожалуй, самая знаменитая из женщин Саратова.

Уличные названия в Саратове, впрочем, как и в любом другом населенном пункте, вещь не постоянная. Первыми с карты города исчезли, как сон, всякие старорежимные названия. Потом городские власти принялись за переименование улиц, увековечивая всевозможных героев. Следом нагрянула мода менять уличные таблички под всякие юбилеи и памятные события.

Так сложилось, что в 1948 году комсомол отмечал тридцатилетие своей организации, и тогда тихая и уютная Приютская поменяла свое историческое название и стала Комсомольской.

Если здание детского приюта даже годы спустя может служить напоминанием об утраченном названии улицы, то у волюнтаристски введенного топонима полностью отсутствовала связь с некогда популярной молодежной организацией, да и откуда ей было взяться.

Давно комсомол канул в Лету, но название улицы осталось. И это кажется немного удивительным, если учесть возобладавшую в последнее время тенденцию на избавление от наследия советских времен и возврат к истокам.

Нарядный особняк двухцветного кирпича

За участком взвоза на улице Комсомольской почти не видно многоэтажек, не взвизгивают тормозами автомобили, здесь зелено и тихо – это место помнит старый Саратов начала XX века. Вдоль проезжей части стоят дореволюционные домики с палисадниками, от которых веет патриархальным антуражем. Особенно привлекательно выглядит небольшой особняк, стоящий наискосок через дорогу от дома, где обитали сироты.

Саратовские дома дореволюционной постройки… Многие из них охраняются государством, но при этом находятся в плохом, а то и ужасном, состоянии. Тем не менее в них живут люди. Совсем иное впечатление производит это маленькое кирпичное чудо, что стоит под синью небесной.

Еще со времен Киевской Руси брусок обожженной глины стал тем незаменимым материалом, что преобразил жизнь людей. Главное его свойство, конечно, прочность. Но, как оказалось, он заключал в себе также большие художественные возможности.

Кирпичная кладка, если она сделана мастером своего дела, красива уже сама по себе. Но каменщики научились, задвигая и выдвигая кирпичи, делать рельефы, создавать на стенах декоративные пояса и пилястры, выкладывать арки, карнизы, кокошники. Архитекторы искусно стали использовать игру солнечного света и тени, чтобы подчеркнуть пластику фасада. Подлинным украшением Саратова стали дома, выполненные «кирпичным стилем».

Для облицовки зданий шел в ход облицовочный, он же «лицевой» кирпич. Значительно увеличивал возможности зодчих так называемый лекальный кирпич. На кирпичных заводах России он изготовлялся самых разных видов во всем многообразии форм — с закругленными краями, вырезами и т.д. Однако, по некоторым сведениям, этот двухцветный лекальный кирпич, образующий сложный узор стен и обрамление окон был доставлен из Германии.

Искусная работа каменщиков над этим домом вызывает почтение. Я бы даже сказала, что здесь явлен пример высшего пилотажа кладки.

Архитектурная мысль не знает отдыха. И вот во второй половине XIX века в оформлении фасадов зданий начинают использовать художественную ковку и орнаментальное чугунное литье. Это придает домам особую индивидуальность. Образцы металлического кружева, что украшали балконы, ворота, решетки, навесы над входами в дворянские и купеческие особняки Саратова, представлены в этой статье.

На дверном навесе нашего особняка двухцветного кирпича застыли узоры стеблей и листьев фантастических растений.

Сохранилась оригинальная подъездная дверь. Видно, какая она крепкая, несмотря на почтенный возраст.

При входе в дом на крыльце сохранился небольшой фрагмент керамических плиток.

Определенно, в царское время в таком доме должен был проживать богатый человек, который, вполне возможно, мог стоять у руля местной власти в городе. И ведь оба предположения правильны!

Действительно, здесь — с 1906 вплоть до своего отъезда на губернаторство в Гродно в 1913 году — проживал с семьей очень популярный в Саратове человек — Петр Михайлович Боярский, исправлявший в крае должность вице-губернатора. В силу сложившихся обстоятельств, он, будучи заместителем первого лица, длительное время выполнял обязанности управляющего губернией и нес на своих плечах всю полноту ответственности за нее.

Однако тогда особняк всего-навсего сдавали в аренду Губернскому правлению, а принадлежал он семейству потомственных дворян Ростовцевых…

Саратовские Ростовцевы

Фамилию Ростовцевых в царской России носили несколько родов различного происхождения. Один из них вел свое происхождение от Алексея Ростовцева, по всей вероятности, выходца из Ростова. Своими заслугами его сын, петербургский купец Иван Алексеевич, приобрел для рода потомственное дворянство, а затем один из его потомков был пожалован в графское достоинство.

Среди представителей разветвленного рода Ростовцевых немало талантливых людей: иные блестяще проявили себя на государственной службе или ниве образования, многие зарекомендовали себя как бесстрашные боевые офицеры, некоторые заявили о себе в сфере искусства. Вот к такому роду принадлежали саратовские носители этой фамилии.

Любопытно, что никаких местных корней они не имели, а оказались среди дворянства Саратовской губернии по воле случая. Вернее, благодаря счастливому браку Николая Васильевича Ростовцева, который женился на дочери весьма оборотистого Ивана Александровича Ромейко — инженер-капитана в отставке. Этот господин, безусловно, заслуживает пары слов о себе.

Послужив по железнодорожному ведомству, которое во времена инженер-капитана было настоящим золотым дном для разного рода гешефтов, он обзавелся кучей недвижимости по разным городам – в Москве, Сергиевом Посаде, Пятигорске. Было у господина Ромейко подмосковное имение, поместья в Тверской и Саратовской губерниях, где он числился среди потомственного дворянства.

Темная история, но ловкому господину Ромейко повезло даже упокоиться в непосредственной близости к Успенскому собору Троице-Сергиевой лавры. И, хотя в советские времена все захоронения с монастырской территории были убраны, тем не менее, памятник Ивану Александровичу остался стоять у святыни в целости и сохранности. Этот человек и после смерти остался настоящим ловкачом или любимцем фортуны!

За дочкой Александрой Ивановной Ромейко папа дал хорошее приданое: добротный дом на улице Приютской в Саратове и помещичье имение с барской усадьбой в живописном селе Липовка, где гудели пчелы в цветущих садах, где в прудах и речках не переводилась рыба, а в дубравах — крепкие боровики. Здесь на парном молоке и ароматной лесной землянике прошла пора счастливого детства дочерей четы Ростовцевых — Натальи Николаевны и Веры Николаевны…

Трагедия семьи Корбутовских

Старшая, Наталья Николаевна, в начале 1888 года удачно вышла замуж. Ее избранником стал саратовский дворянин Николай Павлович Корбутовский, который ради женитьбы даже вышел в отставку с военной службы. Любовь это, конечно, прекрасно, но и жить еще на что-то надо.

В 30 верстах от Саратова в селе Злобовка молодожену принадлежало сравнительно небольшое, полученное в наследство, земельное владение. Однако, учитывая рельеф местности и существующие там почвы, рассчитывать на получения богатых урожаев не приходилось. Каким же образом изыскать средства к существованию?

Как ни удивительно, но уже скоро его хозяйство стало процветающим и высокодоходным. Корбутовский нашел свой путь, занявшись разведением декоративных кустарников и ценных пород деревьев – как плодовых, так и лесных. В организованном для этого питомнике среди привычных видов посадочного материала – лип, дубов, березок – подрастали саженцы экзотов. Из дендрологических редкостей – сибирская лиственница, голубая ель, горная сосна.

Сеянцы, саженцы и семена древесных и кустарниковых пород разлетались по покупателям Саратовской и соседних губерний, как горячие пирожки. Заказы шли даже из-за границы.

Это сейчас в магазинах почти все фрукты импортные, а в дореволюционное время на саратовской земле в изобилии произрастали смородина, яблоки, вишни и груши. Урожай расходился не только по саратовским рынкам, но и оправлялся в Москву. Но между прочими плодовыми культурами средней полосы России первейшее место тогда принадлежало яблоне, значение которой могло быть сравнимо с пшеницей среди зерновых злаков.

В твоем саду крыжовник розоватый
И яблони, и слив сочащаяся плоть,
И ломкая оса, и жук небесный в латах,
И на цветке свекольном бабочки щепоть…

В яблочных садах Саратовщины были большие насаждения знаменитого «багаевского мальта», сорта, ставшего, наряду с калачом, визитной карточкой губернии. Продавались возами анис, боровинка, апорт, прославленный белый налив. Названия сортов звучат, как песня…

То, что в образцовом хозяйстве Корбутовского также имелся плодовый сад, удивительным не кажется. Интересно другое: при нем — на собственные средства Николая Павловича — была организована школа садоводов, в которой обучались крестьянские дети из окрестных деревень. Ученики получали основательные теоретические познания и практические навыки по садоводству, огородничеству, декоративному растениеводству и лесоводству.

В старом Саратове за оконными стеклами домов полыхали алым горшки с цветущей геранью, а в палисадниках правили бал петуньи и бархатцы в приятной компании львиного зева и душистого табака. В скверах, на площадях, у вокзала благоухали пышные клумбы. На утренних улицах дрожала роса на рядах декоративных кустарников, радовали пестротой полосы цветочных насаждений на фоне сочных травяных газонов.

В оранжереях Корбутовского и на его цветочных плантациях выращивались множество сортов цветов – дивно пахли розы, сирень, гиацинты, азалии, георгины, гладиолусы, астры, нарциссы и так далее. Николай Павлович занимался поставками живых цветов, рассады, черенков, луковиц и семян частным лицам и службам городской управы для озеленения города.

Основанный в 1824 году общедоступный сад «Липки» быстро стал лучшим местом для душевного отдыха. Весь город ходил сюда гулять — все сословия, все возрасты. Во времена Корбутовского сад называли царством цветов. Канули в Лету те роскошные цветники, что украшали Липки благодаря, в том числе, и заслугам Николая Павловича, а существующие теперь на аллеях сквера аскетичного вида цветочные композиции вряд ли кого могут привести в восторг.

Высокие доходы позволили предпринимателю в 1895 году выстроить собственный дом, выбрав для него место как раз напротив городского сада Липки.

Первый этаж здания был предназначен для цветочного магазина, в обширных подвальных помещениях хранился посадочный материал. На втором этаже были просторные апартаменты для хозяина и его супруги, а также комнаты детей – в семействе Корбутовских подрастали три сына и три дочери.

В тревожном 1917 году Николаю Павловичу уже далеко за пятьдесят. Близко к сердцу он принял события Февральской революции и отречение государя. А тут еще на фоне войны и общего кризиса дела с каждым днем стали идти все хуже… Его одолевают тяжелые мысли: «Не за горами полный упадок. Что можно предпринять в таких обстоятельствах? Есть ли выход?» Выход все не находился, и сердце Корбутовского не выдержало: в мае того же года он скоропостижно скончался.

А потом пришла Октябрьская революция. Была закрыта школа садоводства, конфисковано и разграблено имение в Злобовке, так, что заброшенный питомник стал медленно, но неуклонно, превращаться в лес. А вскоре новым властям понадобился и городской дом Корбутовских. В нем разместились отделение саратовской ГУБ ЧК, чекистам весьма пригодились глубокие подвалы.

Вдова с младшей дочерью, страдающей от чахотки, нашла приют в отчем доме. Причем вот что интересно: особняк у Ростовцевых в новой советской реальности не отняли, владельцев-дворян не расстреляли и даже не выгнали на улицу. Считается, что такой необычной гуманности властей поспособствовал муж одной из дочерей Натальи Николаевны, сумевший чудесным образом задействовать некие рычаги влияния.

Шло время, у здания менялись хозяева. Одно время там размещался райком ВЛКСМ, где принимали в комсомол. Моя мама рассказывала, как четырнадцатилетней девчонкой в жутком волнении стояла в коридоре райкома, теребила в руках книжечку с уставом, стараясь не забыть, что основной принцип организации — и не выговоришь! — демократический централизм.

Сейчас здесь находится прокуратура Волжского района Саратова.

Ко времени печального исхода госпожи Корбутовской из своего богатого дома, в особняке на Приютской оставалась жить ее мать — Александра Ивановна Ростовцева. Но куда же подевалась ее сестра – Вера Николаевна? Пришла пора рассказать о судьбе этой необыкновенной женщины. Увы, о ней известно не так много, как хотелось бы…

О забытой войне и крестовой сестре Вере Ростовцевой

В 1904 году началась Русско-японская война. Сомневаюсь, что каждый сейчас сможет внятно рассказать что-либо о ее причинах, о том, как проходили боевые действия, с каким местом на карте соотносится название российской крепости на Дальнем Востоке Порт-Артур. И разве что у самых эрудированных из глубин памяти всплывут слова знаменитой песни «врагу не сдается наш гордый Варяг».

А, может быть, кто-то в связи с этим припомнил печальный старинный вальс «На сопках Маньчжурии»?

Война еще не была объявлена, когда в ночь на 27 января 1904 года японский флот внезапно атаковал на внешнем рейде Порт-Артура русские военные корабли. Днем в корейском порту Чемульпо восемь японских крейсеров и пять миноносцев напали на крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец», что находились вдали от своей эскадры. В тот же день Россия объявила войну Японии.

Это событие по всей России вызвал подъем патриотических настроений. Сразу же для отправки на фронт стали формироваться группы врачей и сестер милосердия. С одним из таких санитарных отрядов добровольцев от общества Красного Креста в Порт-Артур отправился молодой хирург Сергей Романович Миротворцев, до того времени практиковавший в Обуховской больнице Санкт-Петербурга.

В Саратовской губернии тоже не остались в стороне от событий: на японский фронт отправились свыше десяти тысяч ее жителей призванных из запаса, а также отсюда на восток ушел санитарный поезд, укомплектованный персоналом общества Красного Креста. Одной из сестер милосердия, что ехали оказывать помощь раненым на дальневосточном театре военных действий, была Вера Николаевна Ростовцева.

Вот она в форме крестовой сестры на старой фотографии, сделанной в Порт-Артуре.

Сестрами милосердия в русско-японской войне становились очень разные женщины. Это были представительницы всех сословий и званий: крестьянки, мещанки, девушки княжеских и графских фамилий, дочери купцов и чиновников, вдовы и замужние жены.

Среди такой разнородной массы представительниц прекрасного пола, разумеется, встречались отъявленные авантюристки, искательницы приключений, скучающие аристократки, от которых в госпиталях и лазаретах были лишь одни проблемы. Но в большинстве преобладали женщины, что самоотверженно выполняли свои обязанности, иной раз демонстрируя миру чудеса отваги и бесстрашия.

Однако все они имели разную степень подготовки. Большинство из них были волонтерками, обладавшими минимальными профессиональными навыками. На фоне такого персонала, едва прослушавшего накануне отъезда курс по технике оказания первой помощи, резко выделялись аттестованные крестовые сестры. Такой была Вера Николаевна Ростовцева, которая окончила курсы сестер милосердия при Саратовской общине Красного Креста.

Доктор Чудотворцев и другие герои

Любителям отечественной истории известен роман А. Степанова «Порт-Артур», входящий в золотой фонд советской литературы. В двух толстенных томах среди героев артурской эпопеи действует врач-хирург Миротворцев, который спасает жизнь тяжело раненого в бою с японцами прапорщика Сергея Звонарева — главного героя романа и возлюбленного Вари Белой. В порыве благодарности с уст девушки срываются слова: «Вы не Миротворцев, а Чудотворцев!»

Миротворец – это тот, кто творит мир, а Сергей Романович был тем, кто творил чудо своим скальпелем, советом и словом, спасая здоровье и жизни людей. Таким он вошел в историю отечественной медицины.

В 1914 году в Саратове на медицинском факультете Императорского Николаевского университета был объявлен конкурс на должность профессором кафедры хирургической патологии. Профессором становится Сергей Романович Миротворцев, и с этого времени до конца своей жизни он — хирург, педагог и общественный деятель — будет связан с поволжским городом и с этим учебным заведением.

Зелено, уютно и спокойно в Университетском городке СГУ…

Возможно не всем известно, что в свою бытность ректором университета, именно Миротворцев много внимания уделял озеленению территории возле зданий медицинского факультета.

В знаменитом романе Степанова о многомесячной обороне крепости Порт-Артур был еще один любопытный герой, которого автор описывает как широкоплечего старика, похожего на рождественского деда. За этим книжным персонажем скрывается вполне реальный человек — генерал-лейтенант Митрофан Александрович Надеин, участник легендарной обороны Шипки, заслуженный и храбрый человек.

С 1894 года он жил в Саратове вот в этом симпатичном двухэтажном доме, где в 1908 году мирно окончил свои земные дни, почив в бозе.

Но не будем забывать о Вере Николаевне Ростовцевой, которая вместе с армией делила военные тяготы и невзгоды. Она помогала раненым на боевых позициях, ассистировала в госпитале как операционная сестра…

Вообще-то в Российской империи представительниц прекрасного пола награждали нечасто. Но как было обойти наградами женщин, проявивших чудеса отваги и самоотверженность в Русско-японской войне! Среди медицинского персонала, что оказывал помощь раненым и больным этой военной кампании, насчитывалось свыше 3000 женщин.

Половина из них удостоились государственных наград — медалей на владимирской, аннинской и александровской лентах, а четыре героини за свои особые заслуги были представлены к самой высокой солдатской награде. Знак отличия Военного ордена Святого Георгия получили Харитина Короткевич — женщина в звании рядового и три сестры милосердия — будущая сиамская принцесса Екатерина Десницкая, Прасковья Нестерова и Вера Ростовцева.

И опять ненадолго вернемся к книге «Порт-Артур» и его главной героине. Скорее всего книжный образ Вари Белой складывался под влиянием и вбирал в себя черты многих женщин, но одним из ее прототипов, считается, послужила Вера Ростовцева. Так же, как и Варя, она встретила свою любовь в Порт-Артуре, там же вышла замуж, но, в отличие от литературного персонажа, практически сразу овдовела.

Больше она в брак не вступала, жила одиноко и очень замкнуто, имея очень узкий круг друзей. Прожила она до 93 лет в родительском особняке двухцветного кирпича, всю свою долгую жизнь работая неприметной медсестрой в противотуберкулезном диспансере.

Тогда и теперь

Кстати, красивый классический особняк, в котором располагался туберкулезный диспансер, здание совсем не простое — это памятник федерального значения постройки первой половины XIX века. Среди саратовских краеведов оно известно, как усадьба губернского предводителя дворянства Скибиневского, которая с 1856 по 1862 год служила резиденцией вице-губернатору Александровскому.

Тогда этот вместительный дом с шикарным балконом, по мнению современников, изысканностью своего фасада и роскошью внутренней отделки напоминал маленький дворец. Потом домовладение стало переходить из рук в руки.

Ну а при Советской власти в нем – и это на одной из людных улиц в самом центре города! — разместился городской тубдиспансер. Однако никому не приходило в голову задуматься, насколько это уместно. В конце концов медучреждение, работавшее с опасной заразой, отсюда выехало, но здание с потенциальной инфекцией, долгое время – больше десяти лет, не находя новых хозяев, пустовало и разрушалось.

Недавно весь комплекс усадьбы из семи зданий с каменным фонтаном во дворе и земельным участком удалось продать с аукциона за 15 миллионов, и теперь победитель торгов, которого не смутила информация о гостившей здесь палочке Коха и ее живучести, будет думать, как приспособить исторические строения для современного использования.

И в заключение. Интересно, что в том самом селе Липовка Базарно-Карабулакского района Саратовской области до сих пор не забыли помещиков Ростовцевых. В местном музее есть стенд, где рассказывается об истории этого рода и его представителях, а на памятной стеле, посвященной липовчанкам — участницам войн, можно увидеть портрет Веры Николаевны Ростовцевой (по мужу Воскресенской).

​