Они вышли из тени Парусиновой рощи на полянку городского парка – молодой рабочий и его юная спутница. У него в руках знамя, у девушки — пачка листовок. Они вышли и застыли в каменной неподвижности памятника. Пара борцов с царским самодержавием. Им казалось, что они будут стоять вечно посреди любимого места отдыха саратовцев, напоминая тем о маевках пролетариата и революционных событиях самых первых лет XX века. Однако этого не случилось.

Сегодняшнее наше путешествие из настоящего в прошлое вновь начинается на улице Чернышевского, что длиной лентой протянулась через весь город — от Заводского района до подножия Соколовой горы. По обеим сторонам ее расположились учебные заведения, производственные предприятия, офисные здания, несколько медицинских учреждений, популярные музеи, планетарий. Все это многообразие построек чередуется с большим количеством элитного жилья и островками старой застройки с балкончиками, крохотными двориками за заборами, с растущими там высоченными тополями и лавочками под ними.

Во времена моей школьной юности о том, что действительно заслуживало внимания, мы говорили: «Круто! Супер!» Прошло не так уж много лет, а для нынешней молодежи подобные выражения уже пахнут нафталином. Что поделаешь — это жиза, друзья. По правде говоря, мне это модное словечко «не зашло», уж куда лучше традиционное «селяви». Но никуда не денешься — сленг существует и живет полноценной жизнью в языковой среде молодого поколения.

Человеку часто кажется, что чудеса, приключения и все необыкновенное может произойти с ним где-то далеко от родного дома, но ни никак не там, где он прожил всю свою жизнь. Так было и со мной. Вот и старинные дома исторического центра родного города я старалась фотографировать подальше от вдоль и поперек исхоженных мест детства и юности. Но на исходе этого дня закатное солнце вдруг открыло мне над неказистым домом по соседству кое-что интересное.

Представьте себе: начало XX века… В Ханькоу, Шанхае, Коломбо, Калькутте исправно функционируют главные чайные рынки того времени, экспорт чая из-за рубежа в Россию неуклонно растет. Один за другим в крупных городах Российской империи открываются представительства и магазины московских чаеторговых фирм, торгующие колониальным товаром и «конфектами высшаго качества разных фабрик». У магазинов нарядные «под золото» вывески и красочно оформленные витрины, которые обращают на себя внимание прохожих, а внутренний вид помещений поражает покупателей своим великолепием.

Может и вы сейчас сидите у компьютера с чашечкой чая? Баранки небось разложили… Чаек-то пакетиковый заваривали? И воду, скорее всего, кипятили на газе. Или у вас для этого имеется электрочайник? А вот на рубеже XIX-XX веков все были убеждены: для приготовления настоящего чайного напитка – обжигающе-горячего, душистого и крепкого – чайник никак не годится. Для такого серьезного дела подходит только самовар.

Конечно, признавать это непросто, но его детей она не любила. Разумеется, речь идет о тех потомках, что появились на свет у ее божественного супруга – повелителя неба, грома и молний – от случайных подружек. Как обидно, но у Зевса уже образовалась целая куча детишек на стороне! А знаете ли вы, что за экземпляры попадались в этой компании? Иные столько проблем умудрялись создать — голова шла кругом. Взять хотя бы Геракла – вот скверный мальчишка! – сколько крови ей попортил. А ведь она — великая и прекрасная Гера, перед которой склоняется все живое…

Саратов? Это его называют волшебным? Кто? Ну знаете, недаром говорят – красота в глазах смотрящего. Так уж получилось, что в начале XX века в России оказался талантливый пианист Эммануил Гаек, серб по национальности, которого пригласили на педагогическую и исполнительскую работу в этот волжский город – сначала в музыкальное училище, а затем в открывшуюся Саратовскую консерваторию. Через некоторое время он стал профессором провинциальной консерватории, а затем несколько лет — вплоть до своего отъезда в Прагу в 1921 году — занимал должность ректора этого учебного заведения.